Я никогда не думал, что розы могут пахнуть смертью.
Погреб чем-то походил на винный в Абрау-Дюрсо, только вместо бочек здесь стояли глубокие эмалированные чаны, наполненные ароматическими веществами. Запах стоял плотной стеной, погреб давно не проветривался.
Пуля с Гаврошем попятились и убежали наверх, отфыркиваясь и скуля.
Володя лежал на топчане, лицом вниз, свесив голову — будто нюхал что-то на цементном полу. Видимо, за шестнадцать часов в этой пыточной камере он нашел точку, где концентрация эфирных масел была наименее токсична. Он был без сознания, но дышал. Когда мы его вынесли наверх, даже попытался открыть глаза.
Мы раздели и положили его на теплую бетонную плиту на солнце, я направил на него струю из пожарного шланга.
— Ни… че… го… не ви… жу… — пошевелил Володя распухшими губами.
— Надо в больницу его, Никитич!
— Пить… Пить…
Воду организм его совершенно не принимал, как только Володя пытался сделать глоток, начинал задыхаться, тело содрогалось в конвульсивных приступах рвоты.
— Поехали!..
Я не мог понять, почему на территории никого нет, потом сообразил, что сегодня суббота.
— Он сказал, на территории двадцать человек? — спросил я у Никитича. — Зачем парфюмерному заводу взвод охраны?
— Смотри!! — В глубине между цехами промелькнула голубая машина.
— Кто это?! — крикнул я охраннику, которому не давали ступить шагу собачки. — В голубой тачке кто?!
— Миляев.
— Все-таки доехал твой технолог! — сказал Никитич. — Помоги…
Мы погрузили Сумарокова в кузов. Никитич вывел грузовик на территорию. Миллион алых роз в чанах, это серьезно — запах переходил в вонь, вонь — в смрад. Ожог слизистой, испорченные почки, потеря голоса, слепота…
— Вези, Никитич! Я тебя догоню! — крикнул я на бегу.
Пуля и Гаврош бежали рядом. Дорогу к цеху, возле которого стояла голубая лайба Миляева — а это был «ниссан», — мне загородил старый знакомец, которого начкар привел с собой из города. «Борз» я узнал раньше, чем его, поэтому выстрелить не дал. Четыре пули — во все конечности — на два шага, в общем, неплохой результат.
Наконец у меня появилось серьезное оружие. Обыскав раненого, я не нашел перевязочного пакета, поэтому забрал у него ВЧ-передатчик, рожок к «борзу» и оставил барахтаться на асфальте.
Если бы не собачки, склад готовой продукции, который я принял за цех, взлетел бы на воздух: за картонными коробками, мешками, бутылками с эфиром и маслом Миляева мне пришлось бы искать весь день. Собачки накрыли его, когда он минировал цистерну со спиртом.
Отправив его в глубокий нокаут, я прихватил взрывное устройство, надел на него наручники, позаимствованные у него же, и волоком потащил к голубому «ниссану». Пуля и Гаврош послушно уселись на заднее сиденье. Миляева я уложил на пол.