К фотографу пошел один Кир. Герман остался стеречь машину и успокаивать нервы.
Снимки были готовы. Нормальное качество, лица вполне узнаваемы. Кир заплатил, забрал снимки, потом подозрительно посмотрел на фотографа и спросил:
— Где негативы?
— Негативы? А зачем они вам?
* * *
— Заберу.
— Но… — растерянно прошептал фотограф. — Это не положено.
Кир вытащил пистолет, приставил его к голове фотографа и повторил:
— Негативы! Живо!
Фотограф испуганно попятился к каморке, нашарил дверь и толкнул. Кир проследовал за ним. Под его бдительным взглядом фотограф отыскал негативы, сунул их наемнику.
— Собираешь копии, старый хрыч?
— Я? А-а… не-е…
— Хватит блеять! Кому отдаешь негативы?
— Н… никому. Храню у себя. А копии фотографий иногда забирает полиция.
Кир брезгливо поморщился и вышел из помещения, оставив владельца в состоянии прострации.
Сержант Меркин самолично приклеил фотографии на удостоверения, поставил штамп и подпись и выразительно посмотрел на наемников. Герман молча выложил на стол деньги.
Меркин быстро пересчитал их, убрал в карман.
— Вот ваши документы.
— Хорошо. Мы в расчете?
— Да.
— Тогда счастливо оставаться.
Сержант сухо кивнул.
У Германа было большое желание спросить этого проныру, кому он сдает информацию о своих клиентах и зачем ему копии их фотографий. Но сдержался. Бестолку выяснять отношения, все равно ничего хорошего не услышит. Да и какой спрос с сержанта, когда верхушка полиции контактирует с бандитами едва ли не в открытую.
Уже в машине наемники как следует рассмотрели удостоверения. Небольшая книжица из плотного картона, выкрашенного в серый цвет. Фотография владельца, имя, фамилия, место рождения. Печать и штамп.
— Сойдет, — внес вердикт Герман. — Главное, что все легально.
— Ага. И искать нас будут по этому легальному «картону».
— Да и хрен с ними! Чем быстрее удерем, тем меньше у них шансов.
— Тогда дави на газ. Будем выбираться из оплота.
— С удовольствием!
Когда-то это называлось Вендарт. Союз Вендарт. Огромное государство, занимавшее три пятых континента. Один из столпов мировой политики, чье влияние было распространено на треть планеты.
А потом началась война. Без фронтов, тылов, флангов, вообще без театров военных действий. И под удар попали даже самые тихие, самые мирные, самые укромные места.
В таких войнах победителя определяют по остаточному принципу. Кто остался — тот и победил. Если исходить из этого критерия, то на планете уцелели только проигравшие. И пусть одни начали фактически с нуля, а другие сохранили часть технического потенциала. Все равно победителей не было.