— Конечно. Оно почти такое же, как ваше. И находится в небе дольше, чем красное. Примерно треть года они около двух стандартных часов светят одновременно, а большую часть года — едва заходит одно, как восходит другое.
— А что вы считаете ночью? Наверное, время, когда светит красное солнце?
— Так считают альфа-гуманоиды, которые живут на нашей планете. Людям удобней делить сутки на день и ночь, и они предпочитают отдыхать в более тёмное время суток. Для нас, гаттанов, это в общем-то не принципиально, но я в последнее годы почти постоянно живу среди людей, так что привык к вашему режиму.
— А почему ты в последние годы живёшь среди людей?
Эдан послал сестре выразительный взгляд — его явно коробил тон допроса, которым она разговаривала с Хай-Вером. Гаттан же оставался невозмутимым.
— По долгу службы.
— Говорят, тебя похитили на Майдаре. Извини за любопытство, но ты там, случайно, не наёмником был?
— Нет.
— А кем?
— Я офицер разведывательного подразделения, которое подчиняется только правительству Гатта-Наары. При всём моём уважении к тебе, Хенна, рассказывать о своих служебных делах что-то ещё я не вправе. Могу лишь с чистой совестью тебя заверить, что ни правительство Гатта-Наары, ни я лично ничего против Айсхарана не затеваем.
По лицу Эдана было видно, что он лихорадочно соображает, куда бы повернуть разговор, чтобы опять не выйти на какую-нибудь скользкую тему, но Хенна избавила его от этой нелёгкой задачи.
— Пойду распоряжусь насчёт ужина, — сказала она.
Илане казалось, что едва хозяйка поместья покинула комнату, даже огонь в камине повеселел и разгорелся ярче. Хенна изо дня в день становилась всё более раздражительной, а её брат изо всех сил старался разогнать тучи, которые она нагоняла по каждому поводу и без повода. Томас считал, что одной из причин раздражительности Хенны является красавчик Джанни, и чем больше он ей нравится, тем больше она злится.
— Она сроду не признается, что её к нему тянет, даже самой себе. Любовь к чужаку противоречит её представлениям о долге перед семьёй и перед отечеством.
— Господи, какая глупость, — вздохнула Лилиана. — Она бы хоть попробовала проанализировать, в чём тут противоречие.
— Есть люди, которые просто боятся быть счастливыми, — сказал Мартин.
— Вот этого я уж совсем не понимаю, — решительно заявила Лилиана.
— За всё хорошее приходится платить. Нельзя получить что-то действительно стоящее, ничем не поступившись. Надо иметь смелость что-то изменить в своей жизни, в самом себе. Куда проще всё переть и переть по накатанной дороге, защищаясь, как бронёй, всеми этими рассуждениями о долге.