— Нельзя. В начале нового года ангиеры отправляются в лесное святилище Вуурданы и должны проделать этот путь по лесу, а не через врата. По дороге каждый мысленно разговаривает с богиней и загадывает желания, а чтобы они исполнились, прикасается к деревьям, кустам… Это традиция, которую мы всегда строго соблюдаем.
В этот вечер все легли спать пораньше, чтобы пораньше встать, а утром, когда отряд выезжал из посёлка, Илана заметила, что Изабеллы нет.
— Где твоя мать? — тихо спросила она, подъехав к Гаю.
— Не знаю, — принц был явно встревожен. — Её комната пуста. Её нигде нет.
Лошадиные копыта звонко стучали по заледеневшей тропе, утреннее солнце постепенно окутывало лес странным сиянием, которое становилась всё ярче и ярче.
— Почему такой яркий свет? — поморщился ехавший справа от Иланы Дигималис. — Как будто кругом зеркала…
— Они и есть, — хмуро сказал Герен, ударив мечом по ветвям ближайшей к тропе ели.
Они зазвенели, как хрусталь. Налетел ветер, и хвойная роща, словно бы сделанная из изумрудов и серебра, наполнилась мелодичным звоном.
— Лес переродился…
— Неужели он весь ледяной?
Люди, испуганно переговариваясь, щурились от яркого света. Кони то и дело спотыкались о зимний лишайник, который когда-то устилал тропу мягким ковром, а теперь топорщился ледяными колдобинами. Отряду пришлось долго объезжать упавшую хауллу. Никто не мог понять, что за сила такая свалила могучее дерево. Оно полностью переродилось. Волокна ахмы напоминали белую проволоку, а мощный ствол синеватую стеклянную колонну. Возможно, кони и смогли бы через него перескочить, но было так скользко, что всадники решили не рисковать.
Все вздохнули с облегчением, увидев, что большинство хаулл в этом лесу не изменилось. В холодном, влажном воздухе висел странный аромат — довольно приятный, но почему-то сразу вызвавший у Иланы смутное чувство беспокойства.
— Начался ахмар, — важно объяснил Айги. — Он бывает два раза в месяц. В это время охота на птиц запрещена. Сейчас все птицы в лесу — добыча хаулл, жертва богине.
Будущий веринг наотрез отказался сесть на одного коня с кем-нибудь из взрослых и теперь ехал на смирной старой кобыле. Она уже давно забыла, что такое галоп, но Айги всё равно был горд, что едет, как большой, на своей собственной лошади.
— У меня сегодня не сиплый голос? — озабоченно спросил мальчик. — Я должен буду первый пропеть священный гимн у алтаря.
— Голос у тебя в полном порядке, — заверила его Илана. — Ты вообще очень хорошо поёшь.
— Когда я вырасту, я буду петь, как Эдан… Тебе нравится, как он поёт?