Берти даже бровью не повел, не расстроился, не огорчился. Казалось, что его не заботила постоянная изменчивость Джорджины. Может быть, ему и в самом деле все равно, подумала она, глядя на него из-за своей серебряной маски.
Он улыбнулся.
— Ты сегодня выглядишь совершенно очаровательно, моя любовь, прямо королева бала, — пробормотал он, ловко уклоняясь от столкновения с тяжеленной матроной в зеленом атласе и с пурпурными перьями на шарообразном головном уборе, лицо которой пылало, скрытое наполовину ярко-красной маской с серебряными блестками. — Без преувеличения, Джорджина, ты самая красивая женщина в этом зале, — добавил он.
Почему-то комплимент не звучал откровенно. Может, из-за того, что у нее не было настроения. Но она не почувствовала и намека на то, что Берти действительно потрясен ее красотой. Его руки в перчатках даже не дрогнули у нее на талии.
Его спокойные серые глаза смотрели не мигая, и не верилось, что за ними могут скрываться какие-нибудь другие мысли, кроме самых целомудренных.
— Ты действительно так думаешь, Берти? — неожиданно спросила она.
Ей хотелось встряхнуть его.
Лорд Портлендский был так удивлен, что даже сбился с шага.
— Моя дорогая! — воскликнул Берти. — Какой, однако, странный вопрос! Конечно, я действительно так думаю. Зачем бы я это говорил?
— Потому что ты хороший и добрый, — просто ответила она.
— И ты хочешь сделать меня счастливой. Хотя должна сознаться, многие джентльмены говорили мне подобные вещи в разных обстоятельствах, но никто не имел в виду то, что говорил. Я совершенно уверена.
Лорд Потлендский посмотрел на нее с любопытством и нахмурился.
— Что тебя расстроило, любовь моя? — спросил он заботливо.
Маркиз отвел Джорджину в сторону. Они прошли в небольшой уютный холл, где были ниши, закрывавшиеся портьерами.
На маркизе был костюм французского шевалье, и Джорджине такой выбор казался великолепным. Голубой атласный мундир, слегка приталенный, был покрыт тысячами серебристых бусинок и чудесно подчеркивал стройную фигуру маркиза. Экстравагантный кружевной воротник был украшен тремя огромными жемчужинами. Тончайшим кружевом были обшиты его перчатки. Таких удивительных кружев Джорджина еще никогда не видела. У нее возникло мимолетное чувство, что для маркиза Портлендского это вовсе не маскарад. Берти был, если не в самом деле, то в своем воображении, настоящим французским шевалье.
Именно это ее и тревожило, поняла Джорджина. Они с Берти принадлежали к разным поколениям. Но не только это. Они были разными по темпераменту. Ни разу, пока они вальсировали, ее абсолютно порядочный жених не прикоснулся своим бедром к ее бедрам, даже случайно. Нет, он сохранял расстояние точно в двенадцать дюймов. Иногда он целовал ее. Но едва ли наполовину так же страстно, как один ее знакомый деревенский джентльмен.