— Могу я узнать, почему вы путешествуете одна, да еще ночью? — спросил он, будто не слыша ее вопроса.
Непривыкшая, чтобы к ней так грубо обращались, Джорджина совсем разозлилась.
Вблизи незнакомец был даже выше, чем показался ей вначале. У него были очень широкие плечи, которые покрывал плащ грубого покроя. Его волосы, насколько можно понять при таком освещении, были темные и кудрявые, его глаза тоже темные, хотя непонятно карие или черные.
Он смотрел на нее, будто ожидал ответа.
— Я не понимаю, почему должна отвечать на грубые вопросы, — проговорила она. — Мне кажется, сэр, что вас совершенно не касается, одна ли я путешествую и в какое время суток. Хотя, конечно, я должна поблагодарить вас за то, что вы так смело за меня вступились. Я у вас в долгу, сэр. И поэтому прощаю вам вашу грубость, — добавила она милостиво. — А теперь, если вы не возражаете, мне надо поговорить с моим кучером, которого бандиты ранили в руку.
Она прошла мимо него и остановилась напротив Джона. Кучер сидел на сиденье и перевязывал руку большим носовым платком.
— Ты сможешь вести упряжку, Джон? — просила она. — Или, быть может, мне самой взять поводья? До Мелтона, кажется, осталось не больше трех миль?
— Да, миледи, не больше двух, это точно. И я могу сам справиться с лошадьми, спасибо. Рана пустяковая, просто царапина, даже не стоит беспокоиться.
Довольная, что кучер говорит правду и может сам управиться с лошадьми, Джорджина повернулась и уже хотела сесть в карету.
Джентльмен, который так неожиданно пришел ей на выручку, стоял у открытой двери и смотрел на Джорджину то ли с насмешкой, то ли с неодобрением.
— Позвольте пожелать вам приятного путешествия, мадам. Поскольку вы уже не нуждаетесь в моих услугах.
Джорджина заметила иронию в его голосе и остановилась, чтобы взглянуть ему прямо в лицо. Что этот человек вообразил, что позволяет себе иронизировать?
Она не могла разглядеть в темноте черты его лица, но его рост ее впечатлял. Джорджина сама была высокой женщиной и привыкла смотреть мужчинам прямо в глаза или даже чуть свысока. Незнакомец же был на целых семь или даже восемь дюймов выше ее. Ей пришла в голову мысль, что его рост ее как-то успокаивает. Он не был толстым, как ее дорогой Джордж, и он был значительно моложе. Слишком молод, подумала она, не в ее вкусе.
Повинуясь какому-то импульсу, она неожиданно протянула руку и сказала:
— Благодарю вас еще раз за помощь, сэр. Я не забуду доброту, которую вы оказали леди в ее печальном положении.
Не дав ему времени ответить, Джорджина села в карету и захлопнула дверцу. Подавив в себе желание выглянуть из окна, она закрыла глаза, когда карета тронулась дальше.