К тому же Кэс заявил, что завтра все должно быть отснято. Это была заноза в сердце Лоры, хоть и связанная с тем, что она больше всего любила, — с ее работой. Все время, пока снимался фильм, Кэс вел себя просто по-свински. Вот и сегодня он наорал на нее, изводил придирками, говорил, что она ничего не может и не умеет. Некоторые режиссеры, действуя подобным образом, добивались от актрисы желаемого, но Лора была не из того теста. Она становилась скованной и не в состоянии была сыграть сцену. А сцена была ключевая, и сделать ее Лора хотела хорошо. Лора понимала, что Кэс ее возненавидел. Она отвергла его ухаживания, чего он не Мог ей простить. Лора подозревала, что он неврастеник и мстителен до крайности.
Сегодня он довел ее до того, что ей просто стало плохо. Она упала в обморок на съемочной площадке, и пришлось вызывать доктора Флетчера. Очередная докука. Майлз хотел на ней жениться, и оказался он гораздо более настойчивым, чем Виктор. Он бы с радостью приветствовал завершение ее карьеры, хотя влюбился в нее прежде всего потому, что она была звездой. Лора ему симпатизировала, но предпочитала держать на расстоянии.
Когда доктор Флетчер по ее вызову появился на студии, между ним и режиссером произошла безобразная ссора. Эти двое и так были на ножах из-за того, что Кэс оказался замешан в деле о разводе Дони Жаффе. Еще тогда они возненавидели друг друга, а теперь былая вражда вспыхнула с новой силой.
Лора интуитивно чувствовала скрытую злобу, клокотавшую в душе Кэла Элроя, и это ее очень беспокоило. Соперники с подозрением и завистью относились друг к другу, и Лоре иногда казалось, что Кэс патологически ревнив.
Вот почему Лора решила прибегнуть к тому методу, которым не раз пользовалась в тех случаях, когда съемки не удавались. Она останется на ночь в своей гримерной, чтобы ничто ее не отвлекало от сценария и ее роли.
Две-три голые лампочки горели в глубоких закоулках, но сама площадка, представлявшая днем океан света, теперь была темной. Лора осторожно двинулась к ней, переступая через змеившиеся провода, обходя всяческие электрические устройства, вращающиеся камеры на операторских тележках, нагибаясь под микрофонными стойками. Мощные прожекторы над головой зияли пустыми потухшими глазницами, на лесах для их установки никто не суетился, вся киноаппаратура застыла, неподвижная и молчаливая.
Это был странный незнакомый мир, столь отличный от суматохи и шума, царивших на площадке весь день до того момента, когда помощник режиссера кричал: Дубль такой-то. Тогда все замирало, и начиналась съемка. Сейчас Лору устраивало это непривычное безлюдье. Она была избавлена от ссор и споров, никто от нее ничего не требовал. Она Могла превратиться в Хелен Брэдли и жить только в пределах этой небольшой съемочной площадки. Ей было известно, где расположены прожекторы, и Лора пошла их включить.