Прошло не так уж много времени, когда все разом переменилось. Проснувшись, он отметил – в камеру поступает свежий воздух. С резким запахом резеды. Закрылки трепетали, явственно ощущалась работа системы вентиляции. У двери стояла еда. Отварное мясо с макаронами, чашка крепкого кофе. Кофеином за время сидения его еще не баловали. Он сел на кровать, поставил на колени поднос и с толком поел. Лязгнула дверь, вошли охранники.
– Вставайте. Вперед.
В голове царило безоблачное небо. Никаких мыслей. Но мир воспринимался по-военному четко: вот дверь, вот коридор, вот ребята, которые тебя сильнее. Ты должен встать и подчиниться. Почему? – не твое дело. Привычным жестом Туманов убрал руки за спину и вышел из крошечного бокса, ставшего домом родным.
Повели не вниз, а вверх. В этих краях он пока не появлялся. Проплыло просторное помещение, похожее на колумбарий, отсеки поменьше, коридор, чистые палаты, люди в белом. Несколько личностей азиатского типа с отсутствующими взглядами, гуськом бредущие в неизвестность. Врачи, санитары, оживление.
– Раздевайтесь.
Гудела аппаратура и было много непонятного. Зачем такое количество людей? Зачем мягкое освещение? Почему на него смотрят с таким выражением, словно он не человек с прозрачными мозгами, а какой-то пиратский клад, поднятый со дна моря и рассыпанный по пляжу? Зачем консилиум?
Медосмотр был углубленным и дотошным. Постукиванием по коленке и лицезрением горла дело не обошлось. Проверяли последовательно все: зрение, слух, реакцию, дыхание. Сняли кардиограмму и остались довольны. Провели эндоскопию – осмотрели мочевой пузырь, пищевод. Исследовали суставы, изобразили тест на предмет эмболии – закупорки кровеносных сосудов и пришли к выводу, что инфаркт подопытному не грозит. Провели пару психологических тестов: от вопросов типа «Что вам не нравится в вашей камере?» до «Что бы вы хотели изменить в сознании людей?» Туманов отвечал четко, но ответы свои не запоминал, они его не интересовали. Трудно представить, что смогло бы его заинтересовать.
Часа два, а то и три его целенаправленно мурыжили и беспардонно вникали в сокровенные тайны души и тела. Он оставался равнодушным.
– Можно ли его вернуть к прежней жизни? – вопрошал голос за кадром.
– Трудно ответить прямолинейно, коллега… Теоретически да. Сильное потрясение, встреча с человеком, имеющим на него влияние, вмешательство потусторонних сил – назовем их элементарной случайностью. Но только в данный момент. Последующее применение препарата сведет риск возвращения к абсолютному и непререкаемому нулю. Полагаю, вы не собираетесь останавливаться на достигнутом?