Ситуация, конечно. Агате Кристи в гробу икнется.
Полночи я вертелась с боку на бок, пытаясь найти участок тела, которому соприкосновение с вонючей простыней не доставило бы неудобств. Пробовала вспомнить, сколько раз в течение июля проводила ночь в нормальной обстановке. Пришла к выводу, что лишь однажды – в жарком номере гостиницы «Уют», в объятиях любимого человека, которого наутро забрали. Плакать не было смысла. Плакать вообще нет смысла, особенно когда находишься среди людей, для которых слезы – нонсенс, и каждую слезинку в дальнейшем придется аргументировать. Но где вы видели женщину, владеющую чувством разума? Я плакала беззвучно, закусив подушку, не вытирая слез, и молила, как перед алтарем: не выдай себя, не хлюпни, не преврати драму одинокой, покинутой женщины в нечто большее и страшное. Кто родился женщиной, тот меня поймет.
Инстинкт, обретенный в студенческие годы – вскочить на час раньше, пока у туалета не накопились прыгающие пассажиры и не объявили санитарную зону, – сработал и сегодня. В Канск прибывали ровно в девять. Полвосьмого я подскочила, очумело обозрела купе – никого не вырезали? – цапнула туалетные принадлежности и промаршировала в конец вагона – мимо пыхтящих злобой кавказцев. Те и не думали вставать – лежали, как на смертном одре, и только сверкали глазами. В туалете никого не было. Стараясь не дышать, я совершила процесс омовения. Качество санузлов в поездах дальнего следования – это отдельная строка в героической летописи отечественного транспорта, поэтому и касаться ее надо отдельно. Достаточно сказать, что условия для чистки зубов пусть не барские, но все же имелись, и то ладно. Если Дина Александровна не почистит зубы, она не жилец. Хоть песком, хоть мылом, хоть углем. Кстати, углем и рекомендуют это делать различные методики, следящие за выживанием человечества, но плюющие на благо отдельной личности. Сжечь липовую (в смысле, из липы) палочку, облохматитъ еловую веточку, взять все это в рот, пожевать, а потом прыжками бежать до ближайшего ручья – полоскать горло (если же рядом нет ручья, то это ваши проблемы, причем серьезные). Стало намного легче. Вчерашние ужасы уже не казались столь безысходными. И все же потребовались моральные усилия, чтобы вернуться в купе. Но я сделала это. Дети проекта «Эпсилон» уже шевелились и приходили в себя.
– Пост сдал, – буркнула Олеся, исчезая по проторенной мною дорожке. Пост принял. Зарецкий еще дрых. Олег Брянцев, хмурый спросонок, вместо зубной щетки вырывал из сумки кружку, явно навостряясь за кипятком. Шарапов качал пресс. С верхней полки пялился осоловелыми глазами и медленно сползал Антон Терех.