Теперь его поцелуй был таким жарким и крепким, что комната закружилась у нее перед глазами. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Она хотела обнять его за шею и не смогла, так как он привязал ее запястья к изголовью кровати.
— Сейчас ты там, где должна быть, meu amor-zinho, — довольно засмеялся он.
Сквозь туман, в котором она пребывала, просочилась тревога. Кимберли дернулась, но Люк облизал ей сосок, и острые стрелы наслаждения пронзили ее. Она извивалась на постели, тщетно пытаясь произнести хоть слово, потребовать, чтобы Люк ее отвязал. Его язык продолжал мучить ее, и это мучение было сладостным, низ живота горел и готов был разорваться, но Люк не торопился — он медленно и лениво облизал ей сначала одну грудь, потом другую. Ей казалось, что она больше этого не выдержит.
— Люк, пожалуйста, развяжи меня…
Он соскользнул вниз и приподнял голову.
— Не сейчас. Я хочу показать тебе, что чувствует твое тело, когда нет свободы выбора. Не бойся, meu amorzinho. Я хочу наполнить тебя блаженством, и ты больше уже не сможешь этому сопротивляться.
Она не верила своим ушам, его слова ужасали… и — о, позор! — она предвкушала то, о чем он говорил. Люк обхватил руками ее дрожащие бедра. Она поняла, что сейчас произойдет, и изо всех сил старалась держать ноги вместе. Он тихонько засмеялся и, легко преодолев ее слабое сопротивление, развел ноги в стороны.
Она еще ни разу не ощущала себя такой беззащитной, лицо у нее пылало под жадным взглядом Люка. Она натянулась как стрела, когда его пальцы заскользили вниз по животу и запутались в золотых колечках волос. Затем она почувствовала прикосновение его языка к самым интимным местам, вскрикнула и задергалась, пытаясь освободиться, но руки были крепко привязаны. А вскоре все мысли вылетели из головы: то, что он проделывал с ее телом, было настолько восхитительно, что ей казалось — еще мгновение, и она не выдержит остроты наслаждения и умрет.
Когда его пальцы очутились внутри ее плоти, наслаждение достигло высшей точки, и Кимберли громко вскрикнула. Восторг граничил с агонией!
Пальцы Люка и его рот продолжали дарить ей это ни с чем не сравнимое наслаждение.
Постепенно сладостные спазмы утихли, и Люк, приподнявшись повыше, провел ладонями по ее влажным, спутанным волосам. Сквозь дымку тумана она увидела торжествующее выражение в его черных как ночь глазах. Он протянул руку и развязал красную ленту, которая стягивала ей запястья и сделала пленницей его эротических игр.
— Вот теперь ты можешь меня потрогать, — ласково сообщил ей он.
А у нее нет сил, чтобы залепить ему пощечину и стереть самодовольную улыбку с его лица! Еще бы! Он способен свести женщину с ума, и знает это. Она же, к сожалению, может думать только… о нем. Он ей необходим.