Мишка услышал приближающиеся бабушкины шаги, крепче закрыл глаза, притворился спящим.
— Где ж он был?
— Федор Петрунин ночью в поезде поймал.
«Поймал, — повторил про себя Мишка. — Что я, зверь какой?»
— Била?
Мать ничего не ответила.
— Не бей, — твердо сказала бабушка. — Ребенок и так пережил, видишь — и во сне бедняжка вздыхает. А что это у тебя уголь прямо на полу?
— Да все потому ж. Бабу вчера слепил, надел на нее ведро, а его ночью мальчишки унесли. За один день столько шкоды — ведро пропало, керосину не купил, бидон куда-то девал, деньги украл и проиграл. Ну? И не бить? А как же учить его? Что ж из него будет, когда вырастет? Бандит?
Мать говорила сквозь слезы, и Мишке тоже захотелось плакать: не везет ему в жизни… Ведь всего этого могло не случиться, если бы он заранее знал, что будет потом. А так…
— Сама виновата… — сказала бабушка.
Мишка, затаив дыхание, прислушивался. Бабушка повторила:
— Да, сама. Говорю — выходи замуж. Человек находится хороший, самостоятельный. Детей возьмет в руки, да и ты с детьми больше будешь. А так и себя мучишь, и дети растут вкось. Мальчик уже вон куда пошел, воровать начал, а у тебя еще девочка есть, она совсем без матери не может. Выходи, говорю, замуж, пока человек находится, не артачься.
— Да что ж я, не живая, что ли? — тихо спросила мать. — Хочется мне мучиться? Но не лежит душа к нему, не люблю…
— Про любовь заговорила, — укоризненно сказала бабушка. — В твои-то годы! Да с двумя детьми! Какая уж тут любовь? Находится человек — выходи, и все тут. А остальное прибудет… Привыкнешь — и будете жить.
Мать не ответила. Мишка насторожился, задумался.
Из книг, да и из жизни он хорошо знал, что такое злая мачеха, отчим. Наслышался. Об этом часто говорила и мать. Обычно, когда бабушка советовала ей выйти замуж — найти себе мужа, а детям отца, — она отвечала:
— Кому нужны чужие дети? Нет, буду сама воспитывать.
Сейчас за все время разговора мать ни разу не возразила бабушке решительно. Она почему-то молчала.
«Еще не хватало, чтобы мать вышла замуж. Попадется какой-нибудь, будет бить…» — думал он.
…Внезапно вспомнился отец. Давно это было, но Мишка ясно помнит отца. Вот он пришел с работы грязный, но веселый. Белые зубы сверкают, как у негра.
— Ну, Мишук, пляши: принес тебе, что просил.
— Опять гостинцы? — недовольно говорит мать, — Балуешь ты его, сластеной будет.
Отец улыбается: «Ничего ты, мать, не понимаешь!» Смотрит на Мишку:
— Что молчишь?
— Гвозди? — неуверенно спрашивает он.
— Угадал!
И через некоторое время Мишка — пятилетний карапуз — сидит у отца на коленках и вколачивает маленькие гвозди прямо в крышку стола. Отец доволен, смеется, мать ругается: стол портит.