— Ошибка Саши Елагина не исчерпывается случаем на шоссе тридцатого апреля. Эта ошибка, как вам известно, Роман Тимофеевич, привела к более серьезным последствиям, — возразил Каширин.
— Знаю, поэтому я и пришел к вам, Сергей Васильевич. Не собираюсь оказывать давление на вашу точку зрения, но прошу учесть, что к ходатайству Кузовлевых и я присоединяю свой голос. Разумеется, шофер Елагин должен понести наказание, но в каждом отдельном случае, определяя величину преступления и степень наказания, мне думается, мы должны руководствоваться соображениями гуманизма, нашего советского, горьковского гуманизма, утверждающего Человека с большой буквы.
А в это время Саша Елагин, судьба которого в какой-то мере решалась в этой беседе, вернулся домой. Он зажег свет, взял полотенце, вышел в сени и хотел было умыться, как вдруг в окно постучали. Удивляясь тому, кто бы это мог быть, Елагин открыл дверь: на пороге, держа за спиной руки, стояла соседка.
— Ну что, как Варя? — спросила она.
— Сын! Родила мне сына!! Будет теперь у нас Ленька! Леонид Александрович Елагин! — с гордостью сказал он.
Соседка поздравила его и рассказала о том, что два раза приходил Гуляев поздравить с новорожденным и, не застав его, оставил бутылку шампанского.
Елагин легко отстранил соседку в сторону и, взяв бутылку за горлышко, как берет боец в руки гранату перед решительной схваткой, оставив открытой дверь своего дома, быстро исчез в темноте.
Елагин шел, и мысли одна за другой поднимались из глубины его сознания, нагромождаясь одна на другую, как громоздится лед в половодье на широкой, могучей реке.
Почему теперь, именно теперь, когда жена ему подарила сына, когда в его дом вошло большое, настоящее счастье, он должен пожертвовать всем, подвергнуть себя и свою семью позору и лишениям?! Он ясно представлял себе суд, глаза своей жены, полные слез. В нем поднимался и рос гнев. Тут только он заметил бутылку в своей руке. Эту бутылку принес ему Гуляев!
— Гадина! — крикнул Елагин и, разбив бутылку о столб, почувствовал резкую боль в руке. Осколки впились в его ладонь, и эта физическая боль дала ясное направление его гневу: Гуляев, вот кто виновник его несчастий, вот кто толкнул его на путь лжи и обмана! И во имя чего? Девочка жива, здорова, а он два месяца, мучимый укорами своей совести, не находил себе места!
Так, в полном смятении, медленно, шаг за шагом он поднимался по Обозной улице на Зеленую Горку, и с каждой минутой его гнев нарастал и ширился.
Каширин остановил машину, за квартал не доезжая дома. Здесь их уже поджидала другая машина и в ней четыре человека. Наблюдающий за домом доложил, что Гуляев вернулся в 22 часа 20 минут и с тех пор из дома не выходил.