Сменщицу свою он видел мельком, сдавая дежурство, и не знал о ней ровным счетом ничего, кроме имени — Настя. Записывать сведения было опасно. Забегая на пост как бы случайно, Миша принимал устные сообщения. Игорь был считающим звеном, других заданий пока ему не поступало.
Неделя-другая все в порядке. Досаждало одно; вечерами немцы сгоняли всех рабочих узла, и его в том числе, в сарай: обязательные просмотры кинохроники — о победах немецкого оружия, о зверствах большевиков, о руководителях рейха, о жизни счастливой Германии и прочее. Смотреть было противно и страшновато — не выдать бы себя какой-нибудь ерундовой реакцией, поэтому смотрел молча, тупо — со стороны явно наблюдали.
Составы приходили не часто и не каждые сутки. Свободного времени даже в смену было достаточно, и. осмотрев стрелочное хозяйство, оценив обстановку, можно было позволить себе и отойти от сторожки, пройтись, отдохнуть. Заканчивалась третья неделя работы стрелочником.
Иногда в такую свободную минуту Игорь уходил за несколько сотен метров от будки посидеть на пригорке под солнышком, благо изображал из себя человека в годах — по легенде. С пригорка как на ладони виден весь железнодорожный узел, далеко на горизонте, сливаясь с облаками, синеет Ильмень. Тишина, в траве совсем по-мирному жужжат пчелы, шмели, качаются головки одуванчиков. В кустиках за высокой травой можно укрыться, прилечь и, рассматривая сквозь закрытые глаза солнце, насладиться его ласковым теплом, расслабиться, забыть на минуту-другую все и вся, вспомнить дом, мамин сад с яблоками, да мало ли что…
Вот и сегодня пришли такие минуты. Вернул к действительности шум машин на шоссе, проходившем чуть ниже по склону. Приподнявшись из травы на локте, увидел через кусты, что грузовики с тентами остановились недалеко от въезда в поселок. Из машин высыпали несколько десятков (до роты, отметил про себя Игорь) парней и девушек в возрасте лет 15–18. Одеты в униформу — наподобие полицаев. Слышны обрывки команд на русском языке. Построились в три взводные колонны, двинулись к поселку. Такие отряды не раз заявлялись с целью выявления партизан, посторонних. Документы у Игоря были в порядке и при себе. Но что дальше? Таиться в кустах бессмысленно и опасно, идти к своему жилью — тем более. Решил вернуться в будку — спокойно и незаметно.
Обождав, пока приехавшие рассыпались по поселку, начал спускаться к шоссе, к своей будке. За шоссе — хилая речушка, протекавшая по небольшому овражку. Только начал спускаться с пригорка, как заметил возвращавшегося к машинам парня в полицейской одежде — из той группы. Парень и Игорь увидели друг друга почти одновременно, и парень направился наперерез Игорю, свернув с шоссе. Игорь, как полагалось в таких случаях, остановился, руки назад и стал ждать. Парень двигался странной походкой, неустойчивой, чуть разболтанной, какая бывает у подвыпившего человека. Парню лет 16. Лицо его поразило Игоря. Было в нем что-то безумное, несчастное, отчаянное. Казалось, на лице этом затаился какой-то ужас от только что увиденного кошмара. Парень был не в себе, в каком — то шоке, со взглядом, направленным внутрь, когда человек действует автоматически. Краем глаза Игорь увидел, что за ситуацией наблюдают из кабин автомашин стерегущие их водители. Надвигалась опасность — весь напрягся, напружинился.