Я вне себя! Меня выводит то, что газеты могут быть настолько безответственны! А читающая публика… эти ужасные люди… подумать только — чтобы увеличить тираж, нужно печатать совершеннейшую ложь, нечто сенсационное. Что случилось с нашим обществом?! Мужчины и женщины на самом деле рады читать подобное. Да разве может больной человек надеяться на то, что его примет подобное общество? У меня просто руки опускаются. Я теряю всякую надежду.
Вот эти газеты, у меня в комнате. Они все одинаковые, хотя это разные издания: от дешевых однодневных листков до маститых еженедельников. Но ложь всюду одна и та же. Вот какие заголовки бросились мне в глаза: "Безумец убил женщину в лесу", "Сексуальный маньяк совершил убийство", "Изувеченный труп на тропе любви". А на физическую болезнь нигде и намека нет! Они что, ослепли? Или боятся посмотреть правде в глаза? Предпочитают писать о душевнобольных, а не о невиновных? Что я могу с этим поделать?
Я подумал было, уж не написать ли мне письмо в каждую из этих газет, рассказав в точности, как все было, и объяснив, что за болезнь меня терзает. Письма они наверняка напечатают, хотя бы только для того, чтобы увеличить тираж, но кто знает, какую гнусную отсебятину они вольны дописать? Я уверен, что они исказят ту правду, которую я изложу. Я уже знаю, что им нельзя доверять. Хотел бы я запереться вместе с редакторами этих скандальных газет у себя в комнате… в клетке, причем в ту ночь, когда все это происходит. Хотел бы посмотреть, как будут меняться их лица, когда они увидят истину, когда поймут, как были не правы, сколько в их газетах недоброжелательства и клеветы. Вот бы им это показать, научить их правде и одновременно заставить страдать за свои ошибки. Это наказание не послужило бы их исправлению, но они именно этого заслуживают. Да им бы…
Нет, я не должен так думать. Чувствую, что сердце у меня забилось как барабан, кровь застучала в жилах. Наверное, это реакция на вчерашнее, какие-то последствия болезни. Наверное, нехорошо позволять себе так думать. Это значит уступать эмоциям, а не бороться с болезнью. Я не должен давать ей шанса овладевать мною, когда в этом нет необходимости. Но почему я так думаю, понятно. Меня вывели из себя и оскорбили люди, которым наплевать на правду, люди, которые заслуживают страданий, люди, которым лучше не жить.
Я слишком возмущен и рассержен, чтобы продолжать писать. Позже напишу им и откажусь от подписки на эти газеты…
3 июля (ночь)
Чувствую себя обязанным рассказать, как все было на самом деле, хотя мучительно переживать весь этот ужас вновь. Возможно, записав все, я смогу снять с себя вину, а может, это только увеличит мое отчаяние… Но я могу сделать только это, честную запись, фиксирующую факты, а там будь что будет. Я должен доказать, что это был акт больного человека, а не отвратительное преступление извращенца. Вот что оскорбляет меня больше всего — чтобы меня называли извращенцем. Сексуальным извращенцем! И именно меня!