— Кто вы? — Юноша смело шагнул к ней.
— Неужели прошло так много времени, Оливер, что ты забыл меня? — Пока она говорила, вокруг ее головы, переливаясь разными оттенками, мерцал радужный свет.
— Это были вы, — вспомнил Оливер. — Это вы приходили ко мне по ту сторону занавеса.
Женщина улыбнулась.
— Вот видишь, я же говорила, что ты меня вспомнишь. Мне стоило немалых трудов убедить живущих в быстром времени, что твое место именно здесь, в твоем мире, с твоей настоящей семьей.
— Я спросил у вас, кто вы — ангел или богиня, — напомнил Оливер.
— И я ответила тебе, что будь у ангела молоток, а у молотка гвоздь, то я могла бы сойти за гвоздь.
— Я думал, все было во сне, — признался юноша. — Вы — это мое время внутри гиблого тумана. Все, что находится по ту сторону занавеса.
— Люди быстрого времени живут совсем в другом ритме, Оливер. Законы их существования, к сожалению, превосходят способности твоего разума. Мне было трудно убедить их дать согласие на твое возвращение домой. Надеюсь, ты не слишком скучаешь по своей приемной семье по ту сторону занавеса.
— Я, можно сказать, вообще ничего не помню. Но если принять во внимание мою жизнь в Шакалии, лучше бы вы оставили меня там.
— Я дала обещание твоим настоящим родителям, что спасу тебя, Оливер, — нежным голосом произнесла женщина. — Я заключила, если можно так сказать, сделку с твоим отцом. Забери я тебя слишком рано из колдовского тумана, ты скорее всего умер бы от великого потрясения. Но если бы я оставила тебя за занавесом на более долгий срок, ты изменился бы навсегда, и твой разум больше никогда не приспособился бы к жизни в Шакалии.
Оливер бросил взгляд на палатку, в которой в данную минуту похрапывал Гарри. Нет, ему нечего опасаться, что агент Небесного Суда проснется и увидит его гостью, ведь она невесома, словно туман, словно дуновение ветерка.
— Вы одна из тех, о ком рассказывал Шептун.
Женщина кивнула.
— Мы с ним ведем постоянное соревнование за сновидения жителей Шакалии. Бедный Натаниэль Харвуд, его уродливое тело заперто в грязной тюремной камере. Колдовской занавес — это мост, Оливер, и, похоже, что под каждым мостом прячется свой тролль.
— Натаниэль, так вот как его зовут, — произнес Оливер. — Жаль, что я не могу помочь ему.
— Меня называют Смотрящей, Оливер, но это не значит, что я имею право вмешиваться в то, что вижу. Разве что по мелочам. Я не заставляю моря расступиться, не насылаю на города армии насекомых или голод, не провоцирую мятежи. Для этого существует свобода воли, Оливер. Вы создаете здесь либо собственный рай, либо собственный ад. Не ищи помощи на равнодушных небесах, попытайся найти спасение в собственной душе.