-Возможно. Я тебя подскажу одну мысль, а дальше тебе придѐтся действовать
самой. Договорились?
-И вы ещѐ спрашиваете? – вырвалось у Ремики. Она с глубокой благодарностью
посмотрела на графиню и, не сдержавшись, задала вопрос, который еѐ беспокоил.
– Но почему, матушка? Почему вы мне помогаете?
-Дитя! – графиня поднялась со скамейки и правой рукой нежно приподняла еѐ
подбородок. – Посмотри мне в глаза и ответь. Ты ведь любишь моего сына?
Ремика мгновенно вспыхнула и резко опустила глаза.
-Как вы догадались, матушка? – смутившись, прошептала Ремика.
Графиня легко засмеялась.
-Ну, знаешь ли, дитя моѐ, это было совсем нетрудно. Ты с таким грозным видом
потребовала свадьбы, что даже твой отец растерялся. И это после того, как мой
сын поступил с тобой не очень…хорошо. Неужели ты полагаешь, что я могла бы
навредить собственному сыну? Не будь я уверена, что ты влюблена в него, этот
разговор не состоялся бы вообще.
-Так вы считаете, матушка…
-Конечно. Ты станешь ему прекрасной женой. И он поймѐт это, если только у
тебя хватит сил пройти до конца.
Хватит ли у неѐ сил? Ремика не сомневалась, что хватит. Не в силах удержать
свой порыв, она нежно обняла графиню и прошептала:
-Матушка, сегодня вы дали мне надежду на счастье. Я никогда этого не забуду!
Взяв под руку Ремику, графиня повела еѐ обратно в гостиную. Графиня осталась
совершенно довольная разговором. Она несколько лет ждала такого случая. Ибо,
зная своего сына, она не сомневалась, что по собственной воле он никогда не
женится. Что же касается Ремики,…еѐ чувства трудно описать. Ещѐ вчера она
считала свою жизнь законченной, а сейчас…у неѐ появилась возможность не
только провести прекрасное время, разыгрывая своего коварного жениха, но
самое главное…получить того, кого она так сильно желала и в чѐм боялась
признаться до этого разговора, даже самой себе.
Сразу после возвращения в гостиную, графиня выпроводила Фалина за дверь.
Остались она, Ремика и Лареф. Как и в прошлый раз, графиня с Ремикой
расположились на диванах. Лареф же смиренно стоял перед ними и ожидал
самой наихудшей участи для себя. Или, иначе говоря, приговора. Первые слова,
сказанные графиней в его адрес, заставили Ларефа буквально остолбенеть.
-Пожалуй, я прощу тебя Лареф, – произнося эти слова, графиня бросила
заговорщический взгляд на Ремику. – Ты ведь, по большому счѐту, старался ради
блага моего сына. И потом я знаю, что ты не мог его ослушаться. Не так ли,
Лареф?
-Миледи! – Лареф с глубокой благодарностью посмотрел на графиню и уже
собирался заговорить, но она не дала ему это сделать.