В лагерь девушка вернулась поздно вечером, от ужина отказалась и сразу ушла к себе. Ей было плохо, так плохо, что хотелось грызть себе локти. Она виновата, из-за нее… А ведь послезавтра ее день рождения — отличный подарок Зара себе сделала, врагу не пожелаешь!
Не раздеваясь, девушка легла, заиндевевшими глазами уставившись на крышу палатки. В голове никак не укладывалось, что смерть бродит так рядом, что она дышит в спину, буравит взглядом горло и одним ударом исподтишка ломает кости.
А она… Да первокурсник сделал бы больше! Чуть в обморок не упала вместо того, чтобы, приняв обличие э-эрии, впиться когтями в эту тварь. Неудачница, никудышная колдунья, тряпка, бесполезное жалкое существо!
Зара больно впилась ногтями в ладонь — вроде бы помогло, немного отпустило.
— Зара, можно?
Пришел успокаивать. И зачем только он это делает, носится с ней, как с хрустальной вазой?
Девушка прикрыла глаза: ей не хотелось никого видеть.
Слух уловил какое-то движение — значит, зашел. По законам вежливости, да и чисто из субординации нужно хотя бы повернуть голову, но она не сделала даже этого, продолжая недвижно лежать пластом на спине, вслушиваюсь в гулкую пустоту своих мыслей.
— Зара, зачем Вы так? — в голосе слышался укор. Меллон, конечно, хороший, даже утешить пришел, поддержать, но, увы, ее сердце не нуждалось в участии; у Зары был единственный судья — она сама. — Голодом себя морите — весь день ведь не ели…
— Я не хочу, — устало прошептала Зара и отвернулась. Веки дрогнули, взгляд уткнулся в землю.
— Да хватит есть себя поедом! — неожиданно прикрикнул наставник. — Сто раз Вам объясняли: не виноваты Вы ни в чем — а Вы за старое! Хотите своей смертью и упреками воскресить того юношу? Не выйдет!
— Поверьте, — уже спокойнее добавил он, — мы все очень сожалеем, нам всем очень жаль, но ничего не изменишь. Если на то пошло, ответственность перед властями за гибель Герхарда должны будет понести мы, трое взрослых магов, которые обязаны были позаботиться о безопасности вверенных им учеников, но никак не Вы! Ошибкой, чудовищной ошибкой было увозить вас из Соота, но мы не думали, что все будет так, а теперь уже поздно. Я понимаю, Вам сейчас больно, никого не хочется видеть, но постарайтесь себя пересилить и сходите, поешьте. Вам ни с кем не нужно будет разговаривать, никому ничего объяснять, я просто прошу Вас поужинать.
Девушка приподнялась на локте и обернулась к нему: Меллон сидел на корточках возле ее постели, сжимая в руках какую-то бумагу. Густые темно-лиловые тени падали на его руки со следами новых порезов. Он так на нее смотрит, так искренне желает ей помочь, снять с ее плеч эту ношу, что нельзя просто так отмахнуться, отвернуться к стене и промолчать.