В этой темноте и тумане даже датчики сбоят. Ничего ужасного не грозило, упади я в реку, но что это такое — юнит экозащиты, барахтающийся, как головастик в реке? Смех один, а не Лесной Ужас. Все макаки обхохочутся.
Семья Ндугу ночевала почти на том же самом месте, где я их оставил неделю назад. Старый вожак Ндугу сидел в ночном гнезде. Две его жены с детьми спали вверху, на деревьях. Я помедлил немного, просканировал их, но визуальных повреждений не было. Они не кашляли, не ворочались во сне, так что, похоже, со здоровьем у них все в порядке. Можно было отправляться дальше.
Редкий лунный свет едва проникал сквозь плотный шатер листвы, но я видел ясно, как днем: светочувствительность электронных зрачков превосходила все живые аналоги, а вместе с ультразвуковой локацией я вообще наблюдал все вокруг в радиусе двухсот метров. Единственная беда в том, что локатор сбивал с толку летучих мышей. Угодив под волну, они очумело трясли головой, мотаясь на лету больше обычного.
Вторую семью я нашел только под утро. Хитрец-Ренье зачем-то полез в горы, уходя от долины, богатой едой. Мне пришлось поломать голову, разбирая во тьме редкие следы их присутствия. Старое лежбище было покинуто не меньше двух дней назад. Может быть, его испугали выстрелы и взрывы?
Даже мне было нелегко отыскать старый след, уходящий вверх по склону.
Было уже часов шесть, когда я их нашел. На первый взгляд, все было как обычно: женщины и дети на деревьях, Ренье со старшим сыном улеглись на земле, в корнях-подпорках.
Я приблизился, и вожак завозился в гнезде, что-то нашаривая рукой. Потом коротко рыкнул и сел, держа ствол бамбука толщиной с человеческую руку, расщепленный и измочаленный с одного конца. Казалось, им долго били по чему-то твердому. Странно…
Я сел, демонстрируя миролюбие. Ренье пихнул сына. Тот широко зевнул, потом вгляделся и, напружинившись, поднялся. В светлеющем воздухе уже можно было разглядеть рваную рану на его правом предплечье.
Ренье, что с вами случилось?
Я медленно приблизился, не желая их пугать. Все вожаки знали меня, и Ренье всегда был один из самых сообразительных. Но сейчас он явно был чем-то напуган.
Издавая миролюбивое ворчание, я протянул руку.
Ренье зарычал и поднял дубину.
— Не бойся, — сказал я на рильясе. — Я помогу.
Похоже, ему тоже досталось. Рваные царапины на груди, где уже запеклась кровь, на левом боку вырвана шерсть. Они столкнулись с крупным кабаном-бородавочником? Нет, тот бы не стал нападать на горилл.
Ренье слегка успокоился, хотя все еще свирепо оглядывал лес, раздувая ноздри. Я осторожно отобрал у него дубину, которую он отдал не без сопротивления. Затем осмотрел раны. Характер повреждений показывал, что это был не бородавочник. Леопард? Нет, тот уж скорее нападет на бородавочника, чем на семью рилл с двумя взрослыми самцами.