«О брат мой Сизандра, — думал Нопилей, — ты и этот Яянда, как бы вы подошли друг другу!»
— Коллега, — перебил он Яянду спустя несколько мучительных мизур, — а куда мы, собственно, идем?
Яянда сделал вид, что не заметил бестактности перебившего его Нопилея, и, отступив, пропустил его в лифт, который он вызвал несколько сезур назад.
— Вообще-то, — сказал он, — мы хотели вначале показать вам яхту, вы ведь в основном из-за нее сюда прилетели, не так ли? Она потрясающая! Потом предусмотрен ланч с директором Сибазомусом. Директор предоставил вам свободу выбора распорядка дня, его можно изменить, если вам будет угодно, но…
— О нет, нет, все в порядке. Мне действительно не терпится дождаться момента, когда смогу увидеть яхту!
— Мы так и думали, — удовлетворенно сказал Яянда.
Когда лифт наконец остановился и дверь распахнулась, у Нопилея на мгновение перехватило дыхание. Лифт доставил их на самую верхнюю балюстраду огромного монтажного цеха. Узкий балкон без перил опоясывал весь цех, и Нопилей смог смотреть вниз с высоты двух, если не трех, десятков метров. Внизу сновали в бешеном, деловом темпе телади в белых одеждах, маленькие, как насекомые, и работоспособные, как роботы.
А в центре цеха возвышалось нечто такое, от чего чешуя на лбу Нопилея моментально побледнела.
Похожий на гигантский яйцевидный монолит с приплюснутым основанием, предстал его взору космический корабль. Он был широк в хвостовой части, у него имелись четыре огромных закругленных наружных двигателя, почти сливавшихся с обшивкой. Корпус корабля, поднимаясь над основанием, слегка сужался, переходя в носовую часть, которая, в свою очередь, завершалась большим полукруглым лобовым стеклом фонаря кабины пилота, а она, если смотреть сверху, находилась точно в геометрическом центре корабля. Обшивка испускала нежный темно-зеленый свет, но многие детали обвода корпуса и некоторые поверхности были выполнены в изысканном серебристом металлике.
Хотя корабль и выглядел приземистым, он был мощным и элегантным. Конструкторы создали поистине шедевр, настолько точно отвечающий представлениям телади о хорошем дизайне, что Нопилей в течение нескольких сезур жадно разглядывал корабль, полностью забыв о своих сопровождающих.
Они позволили ему какое-то время наслаждаться этим чудом, но потом Алиндрей, до этого времени не проронивший ни слова, обратился к нему:
— Так реагируют все, кто видит яхту в первый раз. — Его чешуйчатый гребень приподнялся, что означало в данном случае снисходительную улыбку, а голос звучал доброжелательно и по-приятельски.