— Нас остаётся на семь человек меньше. Надо бы подстраховаться, поставить при подходах из леса дополнительные «растяжки».
Чебуратор молча кивнул. Это была «работа», которую он понимал и делал хорошо, тем более что вторым номером к нему определили Вовку-Маньяка — бродягу-отшельника, всегда избегавшего поездок на базу, предпочитая им вылазки в руины, как это было в Орехово, или же в лес, как это предполагалось сейчас.
У нас не было расставаний, перед отъездом мы не смотрели друг другу в глаза, не говорили последнего «прощай и прости». Никто не знал, что в неприметном и банальном в своей будничной серости эпизоде нашего отъезда на базу в последний раз пересеклись наши жизненные кривые, а дальше они стремительно разбегались друг от друга в разные стороны, и кривая Чебуратора втягивалась пространством войны, сжимающимся до точки невозврата.
Всё то, что осталось в Беное, на какое-то время ушло для меня на второй план. База под Шали вернула нас в реальность околовоенного мира, живущего по своим законам, и не подверженного аргументам нашей логики. Мы вырвались из своего тревожного, но привычного пространства, вырвались с чувством и верой в то, что всё находящееся кругом тоже подчиняется тем же самым законам, по которым живёт наш мир.
Реальность действовала отрезвляюще, растворяя иллюзии и показывая, что существуют ещё и параллельные миры, обитатели которых — явные «инопланетяне» — не хотят быть такими же, как мы, не понимают нас и считают назойливыми чужаками. Может быть, я и ошибаюсь, но к такому выводу пришёл после первого же разговора, произошедшего на базе, когда мы столкнулись с представителем такого параллельного мира, всем своим видом показывающего всю ущербность и плебейскую недостаточность чужаков. Сначала я думал, что начинаю разговаривать с адекватным человеком, который с радостью нас встретит и от всей души поможет нам с боеприпасами, за выдачу которых является ответственным, но после первых же фраз уяснил для себя, что вступаю в контакт с «инопланетянином», глубоко безразличным к нуждам и чаяниям иных цивилизаций.
Достаю листок бумаги, зачитываю:
— Ф-1 — четыре ящика…
— Не дадим, у нас эФок мало. Вы их на растяжки потратите.
У меня глаза округляются:
— А на что их тратить? На самоподрыв, если боевики окружат? Мы без растяжек вообще открытыми будем!
— Я же сказал: эФок нет. Хотите, возьмите ящик РГН…
— ВОГи есть?
— Для подствольников?
— Да…
— ВОГов нет…
— «Осветиловки» есть? Нам хотя бы с полсотни.
— «Осветиловок» нет, и не будет.
— Это как же так? — начинаю заводиться. — У вас тут каждую ночь фейерверк, как на Новый Год, а для нас зажали? Нам же они нужнее, мы в лесу стоим, без подсветки нам хана…