— Не упрямься, Олэг, — покачал головой купец. — Я тебя не на правеж требую, а долг по смертоубийству отдать. А я тебе оговоренное с Радомиром серебро отдам, как в Новгород вернемся.
— Куда?! — изумился Середин.
— В Новгород, — повторил Любовод. — Новгородские мы. Дом у меня там, отец лавку держит.
Новгород… Русские земли… Ладья… Криксы… Деревни без тракторов, без электричества… Получалось, он находится где-то почти дома, вот только явно не в том мире, к которому привык.
— А скажи, купец, какой сейчас год?
— Три тысячи триста осьмой. Никак, год запамятовал? — хохотнул купец.
— Оба-на… — охнул Середин. — Вот это ква-а…
В голове тут же замелькали классические фантастические сюжеты с ядерной войной, гибелью цивилизации, новым ее возрождением на уровне каменного века… Вот только, летосчисление в таком случае почти наверняка должно было измениться, обычаи-то у корабельщиков ну никак не христианские: не крестятся, мертвых жгут, бога и черта не поминают.
— Три тысячи — это по греческому календарю?
— Чур тебя, странник, — отмахнулся Любовод. — По нашему, русскому. Три тысячи осьмой год от основания Словенска и Старой Руссы. Да ты, никак, не в себе?
— Точно, не в себе, — моментально согласился Середин. — Так что, пойду я…
— Не бегай от правежа, странник, — улыбка моментально слетела с лица парня. — Токмо лишний долг нагуляешь. Иди ко мне на корабль. Виру прощу, за службу отблагодарю… Задаток дам… Тебе же все едино, куда ноги несут? Так лучше в Новгороде по мостовым дубовым погулять, нежели хвою лесную месить, да от волков на ветках отсиживаться.
На этот раз Середин заколебался. Не то чтобы поверил в правдивость требований Любовода — торговцам, известно, как и журналистам, верить нельзя. Обманом живут, с того только и капитал имеют. Однако же место на борту ладьи позволяло практически сразу перенестись из лесных дебрей в центр здешней цивилизации. К тому же, как помнил ведун, заклятие Велесовой книги обязано вести его к ответу на заданный вопрос. И кто знает — а не оно ли заманило новгородскую ладью в эту узкую речушку?
— Куда же я к тебе пойду, купец, коли твои воины меня убить поклялись? — кивнул в сторону правящих тризну корабельщиков Олег. — Я, может, и не в себе, но не до такой же степени!
— Да, — оглянулся купец, — Урий был очень дружен с Радомиром. Но только здесь хозяин я, а не он. И убивать кого-то можно только по моему приказу. Пойдем…
Он забрал с земли свою кружку, пошел к выпивающим воинам:
— Урий! Колдун Олэг поплывет с нами вместо Радомира, взамен виры за убитого. Поклянись, что до новгородских врат ты не поднимешь на него меча и не станешь оскорблять словом али жестом.