Самородок из глубинки умудрился задеть настороженный нерв, да так, что по всей колючей «запретке», охраняющей русскую тайну, прошел звон. Авенир даже дышать перестал, чтобы не спугнуть откровения своего ручного «кобчика», не забывая подливать в его граненый стаканчик и поощрять на новые откровения.
– Слыхал я от эведов-охотников, – мурлыкал Марей, – что есть такая собака особой чуткости, зовется канака, вроде как «кунак», «друг» по-нашему, и звучит похоже. Чтобы такую собаку воспитать, надо ту минуту укараулить, когда у щенка первый раз глазки открываются. А дальше идет хитрая кобь, иначе – общение двух душ: собачьей и человечьей. Так вот, у Сталина была такая собака! Это есть исторический факт, он даже клялся ею, когда с урядником в карты дулся и тот его почти что за руку ловил.
– Откуда знаешь? – выпалил Авенир, забыв про маску мягкой заинтересованности, привычной, как включенный диктофон.
– Никакого секрета в том нет, – степенно отвечал Марей. – О сталинской коби Яша Свердлов писал. В енисейской ссылке довелось им жить в одной избушке и на соседних нарах холодовать. Долгая зима и первобытная простота местных девок сделали свое темное дело. «Чудесный грузин» и «пламенный колхидец» Сосо Джугашвили стал «диковать», то есть так опустился, что даже тарелку за собою мыть отказывался. Яша пробовал устыдить своего соратника, что, мол, даже в преддверии мировой революции посуду за собой мыть надо… Но Коба на то и Коба, чтобы идти другим путем. Тут как раз у соседа лайка ощенилась, и Коба взял себе щенка на воспитание, мало того, стал кормить из своей миски. Когда Яша смекнул, в чем дело, он тоже себе собаку завел и назвал без обиняков – Пес. Так через слюну и остатки своей скудной пищи они собакам свою «печать» передавали, свой особый «секрет», – плюс чистая посуда! Но идиллия оказалась недолгой, вскоре Яшин кобелек издох, сие был верный знак, что и хозяин на белом свете не загостится… Покидая суровый Туруханский край, Яша забрал с собою шкуру Пса. «Верен при жизни, верен по смерти» – так он объяснял сию безобидную причуду. Вплоть до 1919 года, то есть до безвременной Яшиной кончины, песья шкура пылилась на его кровати в Кремле. Я бы на месте нынешних историков все эти письмена и мемуары засекретил, ибо в одной строчке знаний зарыто больше, чем в иных томах или фолиантах!
– Так ты утверждаешь, что Жучок поумнеет, если будет со мною из одной миски лакать, а что, если наоборот – я загавкаю? – подначил Авенир доморощенного мудреца.
– А ты видел, как реки с гор текут: с вершины вниз, а не наоборот! – степенно отвечал Марей. – Благодать и наука от учителя к ученику передается, а кобь – она та же наука, ей обучать можно, и