— Я давно научился ни в чем не рассчитывать на людей. Так меньше расстройств и разочарования.
Заметив, как уязвило ее подобное объяснение, он сразу же раскаялся и взял ее за руку.
— Извини, Коуди. Я не имел права так говорить, — он вздохнул. — В эти дни я постоянно говорю чушь.
Он отпустил ее руку и потрепал свою шевелюру.
— Не все оставили меня, — продолжал он. — Моя семья и ближайшие друзья верили в меня. Ты верила в меня. Не понимаю, почему по временам меня так и тянет сделать кому-нибудь больно.
— Может быть, чтобы таким образом облегчить свою боль, — мягко проговорила Коуди.
— Это не оправдание.
— Нет, просто иначе не объяснить. Какое-то время Дикон смотрел на нее. Никогда она не казалась такой хорошенькой, даже в восемнадцать лет. Волосы блестят, лицо как в ночь выпускного бала.
— Помнишь наше первое свидание? Вопрос удивил Коуди. В горле пересохло. Она сделала глоток воды.
— Я встретила тебя у Клавер Грилл, где ты работал по ночам. Она улыбнулась.
— Я опоздала, все посетители ушли. Мы были одни. Хозяин оставил тебя закрыть заведение, — она засмеялась. — Ты заявил, что я могу взять все, что захочу.
Дикон ухмыльнулся:
— И ты попросила сэндвич с тунцом.
— Это был самый лучший сэндвич с тунцом за всю мою жизнь, — призналась она. Он улыбнулся.
— И мое самое лучшее свидание. Помнишь, как мы танцевали перед мусорным бачком?
— А потом ты играл только медленные песни, — подразнила она.
— Это потому, что я хотел задержать тебя. А другого способа я не знал.
Он вздохнул и покачал головой. Он и сейчас хотел удержать ее. Прижать к себе и держать в своих объятиях.
— У меня был в ту ночь нервный срыв. Я все время боялся, что сделаю что-то не так и ты откажешься встречаться со мной.
Коуди посмотрела с сомнением.
— Ты нервничал? — удивилась она. — Никогда не видела такого спокойствия.
— О, сплошная показуха, — с ухмылкой сознался он. — Надо было создать впечатление, что у меня большой опыт.
— А разве нет?
Дикон покачал головой.
— Ты лучше, чем кто-либо знала, что у меня в то время не было никакого опыта.
Она понимала, что он говорит о большом количестве работы.
— Ты была удивительно хорошенькой и самой популярной в школе, Коуди. Никогда не мог понять, что ты увидела в такой заднице, как я.
— Ты никогда не был задницей. Дикон не смог ответить. В этот момент вошла Кетти со своими салатами. Но между ними опять возникло взаимопонимание, которого они не чувствовали многие годы. Они снова могли свободно общаться друг с другом.
Кетти, затаив дыхание, ждала, когда Дикон проглотит первый кусочек. Затем она нервно спросила: