Смутно она осознавала, что к ней подошла и что-то ей говорит Мейбелин. Коуди заморгала, увидев огромную женщину, затянутую в черное вечернее платье, которое, очевидно, должно было скрывать ее излишний вес.
— Какой прекрасный вечер, Коуди, — проговорила толстуха. Ее обвислые щеки пылали от возбуждения.
Когда Коуди ответила, голос ее прозвучал довольно холодно:
— Благодарю, Мейбелин. Надеюсь, ты хорошо проведешь время.
— Прекрасно, ты и представить не можешь, как я была удивлена, когда мистер Броуди попросил приютить у меня в доме моего любимого певца. Ну, — она сделала паузу, чтобы набрать дыхания, — первое, что я сделала — это наняла команду маляров. Я, конечно же, не могла позволить такому человеку жить в плохих условиях. Она наклонилась поближе:
— Я надеюсь, мистер Броуди возместит мне расходы, если ты понимаешь, о чем я говорю… Он, конечно же, может…
— Тебе лучше обсудить это лично с ним, — ответила Коуди. — А теперь извини, но мне надо заняться гостями.
Десерт состоял из вишневого торта и различных фруктов и сыров. Кофе подавался в высоких серебряных кофейниках, а официанты получали заказы на послеобеденные коктейли. Коуди тщетно пыталась застать Дикона одного. Наконец, в одиннадцать Броуди и его оркестр вышли на сцену.
— Добрый вечер, леди и джентльмены, — проговорил Дикон в микрофон. — Я надеюсь, вы хорошо провели время.
В толпе послышались бормотания и краткие аплодисменты.
— Вы все знаете причину нашей встречи, так что я буду краток. Мы попросили администратора главного госпиталя Калгари присутствовать сегодня здесь…
Дикон сделал паузу и нашел глазами пожилого человека, стоящего в стороне.
— Мистер Барнет, не будете ли вы так любезны подойти к микрофону?
Дикон подождал, пока этот человек не встал рядом с ним, а затем снова сосредоточил свое внимание на собравшихся.
— Когда мне было десять лет, моя сестренка заболела лейкемией, — сказал Броуди чуть спустя. — Тогда у заболевших этой болезнью было мало шансов, особенно в таком местечке, как Калгари, Северная Каролина. Моя сестра умерла. Он снова помолчал.
— Я думаю, тогда же умерла и какая-то частица меня самого. Я стал ожесточенным. С тех пор со мной случилось много хорошего. Конечно же, последний год — один из худших в моей жизни, и я опять почувствовал горечь. Но, поверьте, для тех, кто страдал, приходит и утешение. Даже если я докажу свою невиновность в том, в чем я был обвинен год назад, я был виновен во многом другом. — Опять пауза. — Но в основном, я был виновен в том, что неправильно рассуждал, когда видел, как страдают люди. Я полагал, что раз я имею много денег, я застрахован от зла. Я просто решил, что теперь пришла очередь других. Но я ошибся. Я не могу больше закрывать глаза, так же, как и вы.