А, что, Петрович, сыграем сегодня в очко? — спросят.
Да не по рангу тебе со мной ещё играть, — ответит бригадир, — ты вон у моего ученика сначала поучись.
И пошёл чёрт по бочкам: болельщики садятся вокруг игроков, кричат, делают ставки, подзадоривают, одним словом не кафе это уже, а казино какое-то.
Давай молодой, давай, — кричат одни, — не позорь бригадира!
Сделай его, сделай, — кричат другие, — не по хрену задаваться!
Двадцать! — молодой выкладывает карты.
Очко! — противник кидает свои карты на стол. — Да, Петрович, слабовата у тебя бригада. Запомни, молодой, салага ты ещё против Стаса! Однако изволь заплатить. — Стас снял очки, подышал на них, протёр и снова одел.
А я деньги не взял, — проскулил молодой.
Да, Петрович, видно твоя бригада в долг пришла играть?
Салага он ещё, порядков не знает, — бригадир вытащил деньги и положил на стол.
А ну, пусти, играть не умеешь, только бригаду позоришь! — молодого отодвинул в сторону коренастый рабочий.
С кем имею честь? — ехидно спросил Стас.
Сердюк, — пробасил здоровый мужчина, лет сорока.
А ты не в долг играть будешь? — не унимался Стас.
Не бойся, правила знаю.
А что, вам хорошо хозяин платит? Можете себе позволить? — Стас сделал характерный щелчок пальцем по горлу.
Это у вас хозяин, а у нас нет хозяев.
Как это нету? У всех есть, а у вас нет?
Мы сами хозяева. Вот они акции, — Сердюк похлопал огромной рукой по карману. — Хочу продам, хочу подарю, хочу директора нового выберу.
Так уж и выберешь? Пороху не хватит.
У одного не хватит, а если все вместе, то как два пальца… Только нам это ни к чему. Это не директор нам, а мы ему зарплату платим. Так, что не беспокойся, всё будет оплачено.
Ну, что ж, посмотрим, какие вы богатые!
Карты, как молнии, замелькали перед игроками. Болельщики даже не успевали следить за ними. Наконец наступила пауза.
Двадцать, — сказал Стас.
Девятнадцать, — недовольно пробасил Сердюк.
Сердюк отошёл в сторону, а его место занял другой член бригады. Игра приняла такой острый характер, что кафе даже закрыли. Бармен бросил своё место у стойки и очутился среди болельщиков. У Стаса менялись противники, менялись ставки, но результат был всегда один: деньги покидали карманы членов бригады, и оседали у Стаса. Уже никто не считал, кто сколько проиграл. Никого не интересовало, чьи на кону деньги. Была затронута честь бригады, и её члены не считались, они выгребали из карманов всё, и отдавали тому, кто в данный момент отстаивал эту честь. Наконец деньги кончились, все повернули головы в сторону бригадира.