Земля под ногами Моцарта качнулась, и он от всей души пожалел, что не утонул в болоте.
К развалинам подкатил автомобиль «скорой помощи», за ним — микроавтобус, пожарная машина; двор заполнился сиянием мигалок, командами, топотом бегущих ног. Пожарные принялись споро разбирать обломки, от микроавтобуса к руинам проследовали саперы с миноискателями, в «скорую» пронесли носилки с первым трупом.
О Моцарте словно забыли. Происходящее оказалось выше его понимания, все стало растворяться в окончательно наступившем дне. Он достал из кармана то, что раньше было сигаретами — мокрый липкий комок картона, выбросил его и пошел со двора прочь.
— Першин! — Поравнявшись с ним, Граф протянул пачку «Мальборо». — Покурим?
Они вышли через пролом в стене, присели на пни обочь дороги.
— Спасибо вам, доктор, — выпустив струйку ароматного дыма, сказал Граф. — Я перед вами в неоплатном долгу.
Моцарт усмехнулся:
— Да чего уж там… Рассчитались сполна!
— Ну, нет, — засмеялся Граф, — это не я, это Градиевский с вами рассчитывался!
— То есть?.. — недоверчиво уставился на него Моцарт. — А вы… кто?
— А я — всего лишь его копия. Зачем вы вернулись сюда? Кто вас надоумил вмешиваться в дела, которые вас не касаются? — Так разговаривает добродушный, но строгий учитель с нашкодившим учеником.
Моцарта эти слова рассердили:
— Да?.. Обвинение в убийстве Луизы Градиевской, которое мне собираются навесить, меня тоже не касается?! — язвительно спросил он.
Агрессивному тону неизвестный значения не придал — его куда больше занимал собственный затылок.
— Ах, так вы собирались найти здесь убийцу, — покрутив головой в обе стороны, безразлично сказал он. — И что? Доставить его в тюрьму?
— А что я должен был делать, черт побери?! Сидеть и ждать, пока в тюрьму доставят меня?!
— Успокойтесь, Владимир Дмитриевич. Никто и никуда уже не собирается вас доставлять.
— Следить за мной тоже никто больше не будет?
— Разве за вами кто-то следил?
— Нет! Мне померещилось!
Дверцы «скорой» захлопнулись, она не спеша поползла по дороге — ее пассажирам спешить было уже некуда.
— А потом… кто мне даст гарантию, что меня не отправят вслед за моей супругой и ее первым мужем?
— Да жив ее первый муж, — вздохнул собеседник. — Сидит в тюрьме на Лубянке. И сидеть ему там долго и прочно.
— Градиевский… жив?! А… кто же тогда похоронен на Домодедовском кладбище? — Моцарт решил прояснить эту историю до конца.
— Его телохранитель. Не самая удачная операция кадрового офицера контрразведки — такие трюки в наше время уже не проходят.
— Зачем… все это? — искренне удивился Моцарт.