Да, правда. В храбрости вашему деду не откажешь, а вот стрелок он неважный. Я отделался лишь царапиной.
-- А в следующий раз? Что, если ваша новая жертва выстрелит более метко?
Он пожал плечами.
Ну что ж, я стану трупом— не такая уж большая потеря для мира, как вы наверняка дума-' ете. Правительству не придется тратиться мне на веревку. Что касается моего плеча, его перевязал Маркус, однако я сомневаюсь, что вы предпочтете его мне. У него не очень-то нежные руки, и сочувствия вы от него не дождетесь.
Джейн сначала хотела возразить против того, чтобы он перевязывал ее лодыжку, но, поскольку однажды он уже задирал ее нижние юбки, неся по лестнице, демонстрировать стыдливость было слишком поздно. К тому же она понимала, что сейчас дело не в стыдливости. Поэтому она не стала протестовать, когда он осмотрел ее распухшую ногу и затем туго перевязал ее.
Он слегка подсмеивался над ней, но в то же время был на удивление осторожен. И вообще, надо отдать ему должное, он вел себя как заправский врач, а вовсе не как коварный соблазнитель.
Несмотря на боль, Джейн почти забыла о своей лодыжке. Ее занимало совсем другое, и она наконец не удержалась и спросила:
Вы и правда не боитесь смерти или вам просто хотелось похвастаться?
В его глазах мелькнула мягкая усмешка, и Джейн снова пришлось совершить над собой тита- ническое усилие, чтобы не протянуть руку и не прикоснуться к его жестким черным волосам.
А вы умеете согнать с мужчин спесь! Что я могу сказать? Мы все когда-нибудь умрем. Жизнь — это риск. Я думаю, вы в этом сами убедились, леди Джейн Берроуз?
Джейн не нашлась что на это ответить. Он ловко закончил перевязку, тихо насвистывая какую-то веселую мелодию.
Перелома, кажется, нет. Думаю, к концу не- дели вы сможете наступать на ногу.
Благодарю вас.
Маркус велел передать, что обед готов. — Тобиас отвесил ей изящный поклон, как и тогда, когда напал на них с дедом. — Мисс Джейн, прошу оказать мне честь отобедать со мной. Джейн ахнула.
Отобедать? Сколько же сейчас времени? Как долго я спала?
Она вдруг заметила, что в комнате стало сумрачно, и поняла, что уже гораздо позже, чем ей казалось.
Около пяти. Еще несколько часов будет светло. И не можем же мы обидеть Маркуса. Он уже час хлопочет на кухне — нечасто ему доводится принимать таких почетных гостей, как вы. Ему редко предоставляется случай показать свои кулинарные таланты, мы ведь здесь люди простые, грубые и не можем оценить по достоинству всяческие деликатесы. Мне кажется, он иногда жалеет, что в нашем прибежище нет женщин, хотя во всех прочих отношениях он отъявленный женоненавистник.