Все в порядке. Спасибо, я сама справлюсь.
Дорогая, но ведь это тяжело… вот так, — он с легкостью подхватил поднос, — садись, и нечего смотреть на меня с таким видом.
Хмурый взгляд был единственной защитой Деборы от того, чтобы ее называли «дорогой» в характерно поддразнивающей манере. Она старалась убедить себя, что это обращение было лишено интимности, абсолютно. Просто оно в ходу у Чарли.
Дебора сотни раз слышала, как Чарлз всех подряд называет «дорогой» или «дорогая», в особенности когда он не был поглощен работой и пребывал в веселом расположении духа. Тогда его обаяние заставляло совершенно незнакомых женщин давать ему адреса и номера своих телефонов. Дебора старалась относиться с юмором к его инстинктивному флирту — точно так же, как относился к этому сам Чарлз. Но его насмешливость ранила ее не меньше, чем нежелание отшить очередную поклонницу.
— Неужели тебе не противно, — как-то раз спросила Дебби, — что все эти женщины гоняются за тобой и норовят затащить в постель?
— Ты забываешь, что у меня свое мнение по этому вопросу, — хмуро ответил Чарли, пожимая плечами. — Эти женщины думают, что знают меня, поскольку читали мои романы и видели пару фильмов, снятых по моим рассказам. Так неужели я должен хамить им на людях? Уж лучше пусть оставляют телефоны, а я буду мило улыбаться. А позже я выкину все эти бумажки. Я не могу понять, дорогая, почему это тебя беспокоит? Это ровным счетом ничего не значит и никак не может повлиять на наши отношения. Понимаешь?
Тогда Дебора заставила себя кивнуть с решительным видом, хотя в сердце сидела занозой мысль об этих номерах телефонов и она терзала себя подозрениями — а вдруг он все-таки не выкидывает их?
Чарлз тем временем налил кофе в одну из тяжелых фарфоровых кружек, которые Дебора нашла в коттедже, и передал ей. Она с извиняющимся видом покачала головой.
— Будь любезен, добавь сливок и брось два кусочка сахара.
Чарлз едва не выронил кружку.
Что ты сказала? Дебора слегка улыбнулась.
То, что ты слышал.
Он покачал головой, словно мучимый слуховыми галлюцинациями.
— Да, слышал.
С этими словами Чарли положил в кружку сахару и плеснул немного сливок. Затем передал кофе Деборе, состроив удивленную гримасу.
— И давно ты перестала морить себя голодом?
В тот момент, мысленно ответила Дебора, когда обнаружила, что бессонная ночь с плачущим младенцем съедает больше калорий, чем любой курс аэробики. Она отхлебнула кофе и взглянула на собеседника.
Вообще-то я никогда не морила себя голодом, просто…
Знаю, знаю, — ораторским жестом он простер руку, — просто ничего острого — это вредно для кожи, никакого алкоголя, поскольку нужно рано вставать, а от сладкого толстеешь…