Чандра не сводила с него голубых лучистых глаз, не в состоянии поверить, хотя могла заглянуть ему прямо в душу.
— И я готова умереть ради тебя, — наконец произнесла она.
Лукас кивнул, хотя это было не совсем то, что он хотел бы услышать, и крепко сжал губы.
— Будем надеяться, до этого дело не дойдет.
— Лукас, вчера ночью мне опять снилось серое лицо того мужчины. Его пожирал огонь. Кожа горела. Но на этот раз я разглядела усы и цвет его глаз. Темно-карие, почти черные. Кто он такой? Почему не оставит меня в покое? Почему я чувствую себя такой виноватой каждый раз, когда вижу, как он смотрит на меня с ужасом, застывшим в мертвых глазах?
Сантос.
О Боже…
Взяв Чандру за руки, Лукас нервно сжал их.
— Потерпи до пятницы.
— Есть!
Никчемный, жирный телохранитель так и не увидел подкову, нацеленную ему в затылок.
Только что этот болван таращился на безмятежный залив — и уже в следующую минуту тяжело рухнул в траву. Окровавленную подкову подобрала рука в черной перчатке и отложила в траву вместе с остальными. Неторопливо нагнувшись, неизвестный схватил охранника за щиколотки. Обмякшее тело проволокли ногами вперед по выложенной каменными плитами дорожке, о которую безвольно стукалась голова, мимо розария и через гараж. Двери были распахнуты, неподвижное тело втащили в туннель.
Зверь торжествующе бросил тучное тело охранника рядом со вторым, лежащим без сознания, связанным и с кляпом во рту. Это было почти так же здорово, как пристрелить Сантоса и бросить его тело в огонь.
Убийство — ни с чем не сравнимый кайф.
Особенно когда оно означает, что тебе не придется делиться с ненавистными тебе людьми тем, что принадлежит тебе по праву.
Уж он-то это знает — зверь, который выслеживал Лукаса Бродерика и Чандру Моуран всю прошлую неделю, — ибо он уже убивал четыре раза. И ему это нравилось.
Первое убийство было самым трудным.
Вторым он прикончил Гертруду Моуран.
Третьим трупом на его счету стал Мигель Сантос.
Четвертым — постороннее существо, которое осмелилось вселиться в его тело и пыталось запереть зверя в клетку.
Это непрошеное существо было обаятельным, внушающим симпатию и имело множество фальшивых друзей. Ему было наплевать на то, что зверь кипит от ярости, обиды и ненависти всякий раз, когда это фальшивое существо любезничает с такими же насквозь фальшивыми друзьями.
Но зверь навсегда покончил с этим существом. Хватит улыбок, от которых их общие губы твердели и подергивались, довольно лжи, от которой тошнит его настоящего.
Продолжая размышлять, зверь методически раздевал телохранителя, связывал его и затыкал рот кляпом. Затем зверь напялил на себя мешковатый мундир, нацепил значок и взял оружие.