Санькя (Прилепин) - страница 32

На пожар вовремя подоспело «01», но скандал получился немалый. После двухдневных пыток Негатива отпустили. Полтора месяца ему помогал есть, одеваться, завязывать шнурки младший брат, Позик, — полная противоположность Негативу, разбитной одиннадцатилетний малец, с вечной улыбкой на наглой рожице, самый младший из местных «союзников»…

Ну да, они называли себя «союзники». Это, поначалу бессмысленное, слово обрело со временем плоть, и звучание, и значение.

Впрочем, с нелегкой руки журналистов, их часто называли «эсэсовцы» — по первым двум буквам наименования партии, а порой, когда хотели унизить или указать на молодой возраст пацанов, состоящих в «Союзе созидающих» — «отсосы».

Негатив никого не выдал из «союзников», и себя в том числе. Бутылки ведь он тоже кидал. Хотя не он один, конечно.

— Но дверь они не стали ломать? — спросил Саша, глядя на отбитый в какой-то глупой драке верхний зуб Негатива.

— Не стали.

— А чего не открыл?

Негатив раздраженно посмотрел на Сашу.

— Тебя ничем не вдарили в Москве, нет? Я же тебе сказал, Веня и Рогов у меня. Сначала лежали под диваном. Потом Веню мы скрутили в ковер, в угол поставили, а Рогов в шкаф влез… Короче, веселились все два часа…

Саша быстро выпил чай. Вроде есть хотел. Расхотелось.

— Они где? — спросил.

— В кафе напротив сидят. Одну чашку кофе на двоих пьют. Пошли?

Саша прихватил денег из заначки, кусок сыра, лучку деревенского, хлеб и банку консервов, хотел было вернуться, чтобы написать несколько слов матери, — и махнул рукой. Еще раз написать, что «все нормально». Куда уж нормальней.


* * *

— Ага, вот они! — Саша вдруг понял, что очень рад видеть и Веню, шмыгающего еще не поджившим носом, и подтянутого Лешку. Обнял и того, и другого.

Теперь надо было что-то делать, куда-то вести пацанов.

Звонить по знакомым из дома Саша не решился — телефон прослушивался, по этой причине он в свое время пропалил одну партийную акцию.

И знакомых-то у него не было таких, чтобы завалиться ночевать втроем.

«И даже одному», — вдруг подумал Саша удивленно, но безо всякой грусти.

Так сложилось в последние годы, что круг Сашиного общения ограничился партийцами. Не то чтоб на иные дружбы не хватало времени, хотя, да, не хватало, но главное — что это было уже не нужно, незачем, неинтересно. Идти на квартиры к местным «союзникам» тоже не стоило — по ясным причинам: могли нагрянуть люди в штатском.

На улице начало моросить, но они, оставившие прокуренное, с навязчивой музыкой и неприветливыми ценниками кафе, шли бодро, с удовольствием и наперебой вспоминая, как все было в Москве…