Даже если летуны узнают «Панч» — что будет? Им нужен железный ящик, а не Туран Джай. Они приземлятся и попытаются договориться? Мирно расспросят бандитов о Туране? Гильдия могущественна, но не всесильна, а до Крепости далеко… Что, если Макота прикажет убить летунов и сжечь авиетки? Узнав об интересе к фермерскому сыну, атаман возьмется за пленника…
Достигнув обрывистого берега реки, Джай увидел застывшую грязь внизу. Пророкотал мотор, винт взбил над ним воздух, и авиетка стала разворачиваться. Туран перегнулся через край обрыва и упал вниз. В груди екнуло, черная корка прогнулась, треснула. Авиетка, заложив вираж над горами покрышек, полетела вдоль реки, вторая понеслась на юг. Похоже, летуны не узнали грузовик. Вскочив, Туран побежал прочь от стоянки. Рокот моторов затихал — крылатые машины мчались в сторону Киева.
Грохнул выстрел, пуля взломала грязевую корку у его ног. Сзади донесся окрик. Беглец остановился и медленно повернулся. Стоящий на берегу Крючок целился из обреза. Туран глянул по сторонам. До противоположного берега далеко, спрятаться негде, он здесь как на ладони. И бежать нет смысла, пуля догонит…
Рокот авиеток стих. Рядом с Крючком показался Морз, а за ним и атаман. Макота ткнул в Турана пальцем, поманил к себе. Ссутулившись, опустив голову, пленник пошел обратно. Кое-как забрался по склону. Когда он встал перед бандитами, Макота ударил его в подбородок. Туран упал — и замер, вперив взгляд в сапоги атамана. Челюсти свело от напряжения. Ему хотелось вцепиться в эти сапоги, рыча, разорвать зубами лодыжки врага, опрокинуть Макоту — и бить, топтать, ломать кости… Но он лежал молча, не шевелясь. Он копил в себе ненависть, как старый скряга, дрожащий над монетами в своем сундуке.
— Вставай ужо, — сказал Макота и отвернулся. — Прыткий он стал, э? Так, заприте его, теперя вдвоем на телеге будете. Морз, понял? Туда пересядь. Нам до Моста еще переть и переть.
* * *
Прошло много дней с тех пор, как Туран покинул Дворец. Караван приближался к границе степи, берегу Донной пустыни. Пейзаж менялся. Исчезли развалины древних построек, стало меньше птиц, куда-то пропали небольшие стада сайгаков, кочующие по Пустоши в поисках водопоев и оазисов травы.
Туран дрался почти каждый день, лишь иногда Макота давал ему передышку, если пленнику особенно сильно наминали бока. Бои были единственным развлечением в пути: бандиты делали ставки, живо обсуждали, сумеет ли фермерский шакаленок выстоять сегодня или нет, кричали, хлопали в ладоши, ругались и хохотали. Часто Туран оказывался побежденным, но случалось и по-другому. Он больше не брезговал мазаться жиром, каждый день упражнялся в клетке — подтягивался на верхних прутьях, отжимался, качал пресс. Туран Джай и раньше не был слабаком, теперь же мышцы все рельефнее проступали под кожей, плечи расправились, прямее стала спина.