Туран выпрямился. Крючок отвернулся от него. Вокруг бегали, кричали друг на друга бандиты… Нет, даже в такой неразберихе ему не уйти далеко. Караван стоит на вершине, с одной стороны обрыв, с другой пологий склон. Бежать вперед, возвращаться назад… Его легко подстрелят. Заметив кусок металла, торчащий из рыхлой земли, Туран носком ботинка счистил с него грязь и разглядел выдавленные в железе буквы. Мать выучила сыновей грамоте, и он прочел, шевеля губами: Одеса.
Оде-са? Что еще за Одеса? Наверное, это название какого-то древнего поселения…
— Так, а тут чиво? — раздалось неподалеку.
Джай поднял голову. Макота стоял возле телеги, хмуро разглядывая труп ящера.
— Крюк!
Лопоухий молча подошел к командиру, челюсть его монотонно двигалась.
— Че ты все жуешь, харя?! — разъярился Макота. — У меня стока потерь, а ты… Почему ящер сдох?!
— Мне б если в башку из тридцать восьмого засадили, я б тоже сдох, — ответствовал Крючок философично.
— Еще сдохнешь у меня! — Макота погрозил кулаком, но лопоухого было не пронять.
— Все там будем, — неопределенно откликнулся он. — Теперя пересаживать хлопчика надо.
Бандиты обернулись к Турану, и Макота спросил:
— Куда пересаживать?
Крючок пожал плечами.
— То тебе решать. В самоход или грузовик твой. Не к мутафагу ж ево в клетку, подерутся…
— В грузовике я еду! И мне че, прикажешь, телегу здесь бросить?
— Ага, выходит, что бросить. Кто ж ее теперя потащит?
Макота еще раз оглядел пленника и ткнул в него пальцем.
— А вот он и потащит. Ему тренироваться надо, силушки набирать. Я ж не в бордель его продавать везу, а в гладиаторы. Запряжешь шакаленка вместо этой падали, — Макота пнул ящера. — Понял?
— Чего ж не понять… — согласился Крючок.
Туран слушал их равнодушно, будто речь шла не о нем. В рукояти пистолета того варана, которого застрелил Крючок, находился короткий стилет. Потянув за кольцо с цепочкой, пленник вытащил его, и теперь стилет был спрятан под штаниной на правой ноге.
— Стой! — Крючок несильно ударил его шестом по плечу, и Туран перестал налегать на подпругу. Колени дрожали, ноги подгибались, дыхание с хрипом вырывалось из груди.
Впереди высились ворота Моста. Тяжелые створки крепились к двум столбам, которые состояли из автомобилей, установленных один на другой и залитых бетоном. На самом верху торчала пара больших джипов без колес, из салонов вниз глядели загорелые мужчины, вооруженные помповыми ружьями и карабинами. Ворота стояли на самом краю обрывистого берега, за которым начиналась Донная пустыня, перед ними тянулся ряд накрытых брезентом телег. Сбоку за длинным столом сидели люди в коричневых штанах и куртках — таможня Моста.