Подняв бокал с кавой, Флора выпила за здоровье новоиспеченного ценителя творчества Изабель.
– Не хочу никого расстраивать, – обрадовался Милагрос, – но раз уж мы заговорили о художниках, то, на мой взгляд, «Дрэгон текстайлз» очень многим обязана Альтее де Луна.
– Без нее «Дрэгон» уже совсем не та, – подхватила Инес.
– Вот-вот, именно об этом я и говорю! – повысил голос Милагрос. – У семейного бизнеса есть свои дополнительные стимулы. Имя что-то значит? Значит! Честь семьи? Передай бизнес в чужие руки, и все пойдет вкривь и вкось!
– На что ты намекаешь, Милагрос? – нахмурился Алехандро.
– Мне просто непонятно, как Мартин согласился продать свою фамильную реликвию.
– У него не было выхода, – отрезал Алехандро. За столом воцарилось неловкое молчание.
– Когда-нибудь, – нарушив всеобщее замешательство, сказала Изабель, – я верну «Дрэгон». – Голос ее был таким ровным и невозмутимым, что никто, кроме Флоры, не обратил внимания на горящие глаза девочки.
– Вот это правильно! – одобрительно заметил Милагрос. – Верни ее семье, Изабель.
– Верну! – пообещала девочка. – Клянусь могилами моих родителей!
На следующий день Флора с девочками вернулась в Барселону. Войдя в Кастель, они все еще смеялись, однако их хорошее настроение вмиг улетучилось, едва они увидели поджидавших их незваных гостей.
В Кастель без всякого приглашения явились Хавьер и Эстрелья Мурильо. Они просто-напросто ввалились в дом Флоры, требуя показать им Изабель, и как раз допрашивали Консуэлу в прихожей, когда входная дверь открылась и на пороге появилась пропавшая троица.
– Что вы здесь делаете? – звенящим от возмущения голосом спросила Флора.
– Значит, это и есть Изабель, – игнорируя Флору, произнесла Эстрелья. Подойдя к внучке, она обошла ее кругом, как барышник на базаре при покупке лошадей.
Завершив осмотр, сеньора Мурильо наконец взглянула на Нину.
– А это кто? – бесцеремонно указав на нее пальцем, спросила она.
– Хотя это и не ваше дело, я скажу: это мисс Нина Дюран, моя гостья, – ответила Флора.
В глазах Эстрельи на миг мелькнуло удивление – видимо, она вспомнила, что так звучит фамилия таинственных опекунов Изабель.
Тем временем Хавьер Мурильо, который, не желая влезать в выяснение отношений между женщинами, до сих пор оставался на заднем плане, сделал шаг вперед.
– Изабель, поднимись наверх и уложи свои вещи, – приказным тоном сказал он. – Мы уезжаем в Мадрид.
Почувствовав, как съежилась Изабель, Флора, не глядя, пожала ей руку.
– Она никуда не поедет, тем более с вами.
– Ваше мнение никого не интересует, – отмахнулся от нее Хавьер и вновь посмотрел на Изабель: – Я жду.