На верхней палубе почти никого не было, зато внизу можно было заметить усевшихся рядом с каторжниками матросов. Они дружно гребли, понимая, что в случае атаки многие из них попросту погибнут: одни — в сражении, другие уйдут на дно вместе с кораблем. Купцов Лали на веслах не заметила.
«Наверно, трясутся за свои товары,» — скептически подумала она и тут же поняла, что ошиблась: торговцы шелками и пряностями вместе с моряками подкатывали ядра для пушек и заряжали пистолеты порохом. Вот только Антонио Лали не видела.
«Наяда» шла, рассекая волны, то поднимаясь вверх, то резко опускаясь вниз, и морские брызги порой долетали до верхней палубы и летели в лицо Лали, сумасшедший ветер успел растрепать роскошные кудри, но девушка не обращала на это внимания. Держась обеими руками за дверь, Лали в отчаянии осматривалась по сторонам, пытаясь найти, Антонио.
— Антонио!
Ветер унес ее слова и бросил в пучину волн. В борт ударила гигантская волна, судно накренилось, девушка от неожиданности выпустила свою опору и отлетела в сторону. Ухватившись за канаты, она приникла к палубе, пытаясь собраться с силами и встать на ноги. Но едва ей удалось подняться, как новая волна приподняла и резко опустила судно. Лали поняла, что еще один подобный подъем и спуск — и она вылетит за борт. В отчаянии она судорожно пыталась ухватиться за доски пола, поскольку канаты отлетели слишком далеко от нее, но ее неумолимо влекло прочь с корабля.
Неожиданно чье-то сильное тело подмяло Лали под себя, не давая вздохнуть. Затем ее спаситель поднялся на ноги и, перебросив девушку через плечо, устремился в сторону двери, из которой она недавно выползла на палубу.
Вот и спасительная каюта. Карриоццо грубо сбросил свою нежную ношу на матрас.
— Я велел тебе не покидать каюту! — зарычал он.
— Ты жив, жив… — мокрая Лали, дрожа от радости и недавнего страха, прильнула к нему, судорожно цепляясь за его одежду.
Антонио сердито разомкнул кольцо ее рук, но в следующее мгновение корабль вновь накренился, толкнув их в объятия друг друга. В воздухе повисло напряженное, гневное молчание.
— Прости меня, — прошептала она, прижимаясь к его теплой, мокрой груди. — Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
— Дурочка, — пробормотал Антонио, пытаясь освободиться из ее рук. — Если бы я погиб, ты уже ничем не смогла бы помочь мне, — его голос звучал резко и грубо, однако в нем угадывалась теплота.
Корабль в очередной раз резко качнулся, и Лали упала к нему на грудь, пытаясь поцеловать.
— Антонио…
— Ты никак не уймешься… — сурово заговорил он, но прикосновение нежных рук остановило его сердитую речь.