В отличие от мусульманского храма церковь Сан-та-Мария деи Мираколи, отделанная белым, зеленым и черным мрамором, напоминала не сказочную чашу с изречениями, а скорее — драгоценный бокал, полный чудесных сокровищ. Величественный купол храма устремлялся к небесам, огромные окна заполняли витражи, сотворенные из мельчайших кусочков цветного стекла. Солнечный свет, проникающий сквозь них в храм, играл на колоннах, полу и сводах разноцветными красочными бликами, придавая храму еще более праздничный облик. По всему периметру церкви были расставлены скульптуры святых. Увидев эти изваяния, Лали поразилась тому, что умелые руки мастеров сумели сотворить подобное чудо: в позах застывших фигур чувствовалось движение, лица были полны душевных переживаний, и даже под складками каменной одежды можно было уловить формы человеческого тела.
Сделав несколько шагов в сторону алтаря, Лали и сама застыла подобно этим изваяниям: перед ней в лучах солнечного света возникло дивное видение. Юная Мадонна с младенцем на руках в мягких переливах света и тени обратила легкую полуулыбку именно к Лали, простирая над ней свою любовь и защиту. И девушка преклонила колени перед Святой Девой, благодаря ее за милость к заблудшей душе. Лали молилась самозабвенно и страстно, и слезы счастья текли по ее щекам, слезы, дарующие отпущение грехов.
Антонио никак не ожидал, что посещение церкви окажет на девушку такое воздействие, и рассматривал с удивлением красавицу, в которой сейчас никак нельзя было узнать недавнюю невесту турецкого паши.
«Быть может, стоит предложить Лали исповедаться в грехах? Да и самому есть в чем повиниться перед Господом, — мелькнуло у Карриоццо в мыслях. — Нет, займемся лучше этой процедурой чуть позже. Через неделю или две. Священник вполне может наложить на нас обоих епитимью прежде, чем отпустить прегрешения. Лали больше десяти лет не исповедовалась и не причащалась, а про мои грехи разговор особый — целый год жил у мусульман и подчинялся их обычаям. Нет, все позже, тем более, что в городе начинается карнавал».
Антонио понимал, что пытается обмануть прежде всего самого себя. Все его помыслы были о предстоящей ночи любви. Никто не может сказать, что их ждет впереди, так отчего бы не отпраздновать освобождение из турецкого плена и возвращение в Италию в объятиях юной красавицы, получившей воспитание в гареме?
Молодые люди вышли из церкви и, взявшись за руки, продолжили прогулки по мостовым Венеции. Заметив, что Лали все еще находится в состоянии благоговейного экстаза, Антонио предложил ей прокатиться по каналам на гондоле, надеясь, что волны напомнят девушке об их путешествии, пронизанном вкусом любовной страсти.