– Да вот так! – гневно ответил Сенечкин. – Не ломайте петрушку. Хватит! Я все видел.
– Что же вы видели?
– Я видел, как вы пустили ракету.
– Когда?
– Вчера.
– Вчера видели впервые?
– Конечно, впервые.
– И прежде ни о чем не догадывались?
– Ясно, что не догадывался, раз позволял вам приходить ко мне.
Василий Степанович громко захохотал.
– Ну и недогадливы же вы, дорогой мои! Вот уж не ожидал! Я был убежден, что вы давно обо всем догадались.
Сенечкин задрожал от бешенства и унижения.
– Вы были убеждены, что я обо всем догадался и… и… тем не менее знаюсь с вами?
– Естественно, дорогой мой. Я думал, что мы заодно.
– О! – простонал Сенечкин.
– Ведь я считал вас моим другом. Я и сейчас считаю вас моим другом. Подвиньтесь немного, я сяду рядом с вами на подоконник, а то у меня руки затекают, ведь я почти вишу на руках.
– Прочь! – снова закричал Сенечкин, размахивая ногой. – Если вы попытаетесь сделать еще шаг, если вы дотронетесь до подоконника, я вас спихну вниз.
Василий Степанович благоразумно отступил к трубе.
– Вот уж не думал, что вы способны на такое зверство, – сказал он. – Вы не слишком ласково со мной обращаетесь. Вы жестокий человек. Вы хотите меня убить? Сбросить с карниза? Напрасно. Впрочем, вас, вероятно, прельщает какой-нибудь более законный способ. Вы собираетесь обо мне сообщить?
– Конечно.
– Да, да, понятно. Ну в таком случае я вас нисколько не опасаюсь. Я убежден, что вы ничего не сообщите.
– Убеждены? Почему же?
– На вас это так, минутное затмение нашло. Больны. Ничего не поделаешь… Через час вы очнетесь, и мы вместе будем смеяться, вспоминая эту любопытную беседу двух друзей над пропастью в пять этажей.
Василий Степанович попытался отойти от трубы.
– Назад! – воскликнул Сенечкин. – Назад, сейчас же, или вы полетите вниз!
Василий Степанович несколько отступил, но не до самой трубы.
– Хорошо, хорошо, я не буду раздражать вас, – сказал он. – Я человек, вовремя отгадавший будущее. Я видел, что на нас идет сила, которую остановить невозможно. Я с самого начала полагал, что город будет сдан, и полагаю это теперь. Когда идет могучая волна, нужно не противостоять ей, а подняться на ее высокий гребень… Этот прекрасный город будет принадлежать мне и, скажем, вам, дорогой мой…
Сенечкин взмахнул ногой, но Василий Степанович почти не отодвинулся. Держась одной рукой за провод, он обхватил другой рукой ногу Сенечкина, осторожно и твердо привлек ее к себе, положив на плечо.
– У вас пятка жесткая, как у верблюда, – сказал он ласково. – Ну, ну, не лягайтесь, а то и впрямь меня спихнете. – Он шагнул вперед, крепко держа Сенечкина за ногу. – О чем я говорил? Ах да, я говорил о величии, которое ждет нас с вами… Не надо брыкаться, теперь уже поздно, не утомляйте себя. – Он тянул Сенечкина за ногу. – Ну зачем, зачем вы зря тратите силы, дорогой мой…