— А я с тех пор еще больше поумнел, — криво ухмыльнулся Альк.
— Да, тебя по голове вчера хорошо-о-о приложили, — снова влез Жар. — Чудо, что не помер.
Саврянин поежился, потрогал ладонью — только почему-то не голову, а живот.
— Помер.
— Какой-то ты слишком прожорливый для беспокойника, — ехидно заметил вор, подчищая последним кусочком картошки плошку из-под масла.
— Ну умер бы, если б не превратился, — поправился Альк.
— И как?
— Страшно, — честно сказал саврянин.
— Грозная Хольга, злорадствующий Саший и все такое?
— Если бы. Там вообще ничего нет. Темнота — и все. — Альк мрачно уставился в опустевшую кружку.
— Откуда ты знаешь? — беспечно возразил Жар. — Ты ж все-таки не умер.
— Может, надо было еще немножко подождать? — поддержала его Рыска. — Зачем Богине открывать тебе Дверь, если ты не собирался в нее входить?
— Проверять мне что-то не захотелось, — огрызнулся Альк и встал, демонстративно обрывая разговор.
Пол в избе был дощатый, чисто выметенный, но его полезной для спины твердости Жар не оценил и, заглянув на печь, сволок с нее тулуп и шапку из неопределенно-бурого меха.
— Надо разрешения спросить… — заикнулась было Рыска, но тут из шапки выпорхнуло такое облако моли, что вор, не ожидавший нападения, с возгласом ужаса ее отбросил.
— Ты еще тулуп встряхни — может, мыши побегут, — посоветовал Альк.
Мыши не мыши, а пара тараканов по полу шмыгнула.
Разобравшись с постелью, Жар дунул на лучину, и в избе стало темно, как в захлопнутом сундуке. Вор на ощупь (ощупь слева с готовностью подвинулась, ощупь справа пнула его в ответ не то локтем, не то коленом) нашел свое место на полу и, как всегда, мгновенно уснул. Рыска ему жутко завидовала. У нее так легко провалиться в сон не получалось, хотя голова уже гудела как колокол, а в глаза словно песку насыпали.
Альк тоже не мог заснуть, но по другой, более обыденной причине.
— Кончай рыдать над своей загубленной судьбой! — не выдержал он.
— Я не рыдаю, — виновато прошептала Рыска, в очередной раз шмыгнув носом. — Я, кажется, простыла… и горло что-то саднит… хоть бы не разболеться к утру.
Альк рычаще выдохнул, и наступила тишина. Но девушку не покидало ощущение, что саврянин, приподнявшись на локте, продолжает на нее глядеть и о чем-то размышлять.
— Хочешь, подправлю дорожку? — Голос у видуна был странный, слегка напряженный, словно он сам не слишком верил в то, что предлагал.
— Какую? — Рыска тоже привстала, пытаясь разглядеть Алька, но к такой тьме и кошка не сумела бы приспособиться. Единственное окошко было наглухо закрыто ставнями.