Некоторые гоблины были очень большими и могли топать достаточно сильно для того, чтобы вызвать землетрясение или извержение вулкана. Другие были совсем маленькими и летали по воздуху, проникая в человеческие поры и клетки, из-за чего у людей в легких, сердце и печени росли черные опухоли. Голос больших гоблинов был подобен грому, у маленьких же он звучал словно у валлийцев. Когда Сара кашляла, она держала рот закрытым, чтобы никто из них не мог туда залететь. Некоторые гоблины были обычного размера, но такие встречались редко. Она никогда не видела никого из них, но знала, что они здесь, и билась головой о доски пола, пытаясь заставить их уйти.
Потом все исчезало, снова становилось темнее, и она опять плыла все дальше и дальше. Сперва ей казалось, будто она лежит спиной на воде и ее уносит течение. На самом деле ей это было даже приятно. Но теперь она чувствовала, что погружается все глубже и глубже, как будто тонет. Ее уши были уже под поверхностью, а вскоре под ней оказались и глаза.
Когда под воду погрузился кончик ее носа, она поняла, что больше уже не плывет.
Зандт стоял перед дверью дома в Дэйл-лоунс. На первый звонок ответа не последовало, и он снова надавил на кнопку, навалившись на нее всем весом, пока не увидел сквозь матовое стекло в верхней половине двери приближающийся размытый силуэт.
Глория Нейден была одета в строгое вечернее платье, но по первым же ее словам стало ясно, что она пьяна — не чуть-чуть, для поднятия настроения, а весьма основательно. Причем пила она явно в одиночку.
— Кто вы, черт побери?
— Меня зовут Джон Зандт, — ответил он. — Мы с вами встречались два года назад.
— Боюсь, что не помню. И уж точно не помню того, чтобы мы договаривались возобновить знакомство.
Она говорила удивительно четко и лишь один раз слегка запнулась.
Она начала закрывать дверь, но Зандт придержал ее рукой.
— Я был одним из полицейских, которые вели дело об исчезновении Аннетты Мэттисон, — сказал он.
Миссис Нейден моргнула, и лицо ее неожиданно посерело, словно у неудачно забальзамированного трупа.
— Да, — ответила она, скрещивая руки на груди. — Теперь помню. Хорошая работа. Все ведь давно закончилось, верно?
— Нет. Именно поэтому я здесь.
— Моей дочери нет дома, она у друзей. И даже если бы она была здесь, я бы запретила ей с вами разговаривать. Нам и так потребовалось немало времени, чтобы примириться с тем, что случилось.
— Наверняка, — кивнул Зандт. — И вам это удалось?
Она уставилась на него, на мгновение протрезвев.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, — ответил он, — что моя дочь тоже исчезла, и примириться с этим я не смогу никогда. Мне нужно от вас лишь несколько минут, в течение которых вы могли бы помочь мне выяснить, кто разрушил наши жизни.