Надо сказать, что прибарахлились мы знатно. Разбор трофеев даже задержал работы по раскопке завала на входе в подземелье. Правда, в довесок мы получили проблемы с этими самыми трофеями, если конкретно, то в основном благодаря захваченным лошадям. Которых прихватили аж шестьдесят четыре штуки. Лошадки каждый день хотели кушать и пить, соответственно их надо было пасти. Не забывая при этом защищать. В общем, шестеро рабов стали коноводами, а хозяева превратились в землекопов. Не помню, чтобы кто ни будь вслух пожалел, что проклятая ворожба покойного мага не дала разбежаться лошадям, но мысли мелькали явно. Оставшаяся парочка невольников, не считая повара, дела практически не меняла, поскольку работать мог только один из них.
Все остальные трофеи были приняты на ура. Мука, соль, крупы, включая к моему потрясению перловку, немного мяса, плюс большое количество личного имущества, оружия, доспехов и инструментов. В общем, нам досталось все, что было с собой и уцелело в бою у невезучих походников. Гест, единственный из них кто остался в живых, в основном помогал повару. В раскопе от него толку было мало, по причине пока еще незаживших ожогов. К некоторому удивлению меня он явно боялся больше прочих членов нашей банды, за исключением колдуна естественно. Похоже, парень знал, кто сыграл основную роль в ночном налете, и это произвело на беднягу неизгладимое впечатление. А мое вежливое ровно-безразличное отношение к невольникам еще более действовало на нервы.
Как относится к владению «мыслящими вещами», словами римлян, я решил давным-давно. Просто — как к данности этого мира. Как человека, и орка, здравомыслящего, меня не привлекали лавры американских аболиционистов Северных Штатов. Что мечтали освободить негров из рабства, но совершенно не хотели давать им равные с белыми права. Во всяком случае, в большинстве своем. Хотя не постеснялись залить страну кровью в основном именно белых граждан Северо-Американских Соединенных Штатов. Участие «черных» негритянских полков и индейцев — разведчиков статистики сильно не изменило. Поневоле приходила в голову мысль, что Гражданская война в Америке имела не сусально-белые политические мотивы, а помойно-грязные экономические. Подобно некоторым ненавистникам Соединенных Штатов, к которым я никогда не относился. Проще говоря, бизнесмены промышленно-развитого Севера попытались через лобби в Конгрессе подмять под себя сырье Юга. Чему активно препятствовали помещики Южных Штатов, традиционно с сильными позициями в армии. Дело закончилось попыткой отделения Южан, когда до ретроградов дошло что консенсуса не достичь. В моей ситуации действовать подобно Льву Толстому или тем более Спартаку было бы редкостным идиотизмом. Прежде всего, потому что меня бы не поняли сами рабы. Для которых иметь хозяина было привычной картиной. Без него большинство чувствовало себя неуютно. Те, кого подобное положение не устраивало — имели шанс подняться. Хотя бы до лойсинга. А кто действительно хотел — и выше. Как Ансгар, которому удачный удар ножом и трофейные топор и щит у ног дали не просто свободу, а право голоса на тинге. Я мог только обещать самому себе, что личности, которых рабство не устраивает, будут иметь реальный шанс обрести свободу. Тем более законодательство такое отношение к «двуногому скоту» вполне позволяло. Я бы сказал, несколько поощряло, на диво эффективно вымывая из толп рабов сильных духом людей. Все известные мне мятежи рабов имели причиной: либо глупость хозяев, не понимающих, почему система рабовладения Оркланда давала рабам свет в окошке, либо стечение обстоятельств, типа моей стычки с углежогами. Вообще же на данном уровне развития рабовладельческий строй был, к сожалению, весьма прогрессивен, чтобы уничтожить рабство надо поднимать экономику и подстегивать эволюцию промышленности и средств производства. А так как всего этого я сделать не могу — надо просто жить так, чтобы мне не было стыдно за свои поступки. Не больше, не меньше.