Здесь же находился и Солохин, (он же — Солоха). И водитель Зерниев — злобный маленький хоббит. Он слушал в углу музыку из рации.
Кто же обслуживал этих «авторитетов»? Ни Папена, ни Рамира я здесь не увидел. Зато было двое других — мне незнакомых. То, что эти бойцы относились ко «второму сорту», я почувствовал сразу. Внешний облик, взгляд, и какой-то неуловимый запах унижения не оставляли сомнения.
— Привет! — сказал я.
Личный состав нестройно поздоровался, и потерял ко мне всякий интерес. Эти парни знали себе цену, и в их окружении я чувствовал себя неуютно. Для них я был чужаком, а я не собирался становиться своим — этого еще не хватало!
В прочем, все было легко объяснимо. Сначала этой батареей командовал сам Шевцов, (до того, как пошел на повышение), здесь же служили и Вася Рац, и Баграм Мирзоев, (ныне уволившийся). Бойцы уже привыкли, что их командирами являются кадровые, (или весьма авторитетные), офицеры. Маленький штришок: Артур Базаев, который призывался вместе с Мирзоевым, в отличие от последнего, бойцами попросту игнорировался. Хотя нет, немного не так. Периодически они устраивали ему подлости — как маленькие, так и большие.
Правда, Артур был виноват сам. Парень он был хороший, но тугодум. И со странностями. Я сам иногда с недоумением относился к его чудачествам, что говорить о подчиненных. Однако у него была черта, которая позволяла ему относительно легко переносить все неприятности с дерзкими бойцами минометки. Он был незлопамятен и не вспыльчив. Иногда он просто и не понимал, что подчиненные его подставили. Артур настолько равнодушно ко всему относился, что некоторые вещи, которые привели бы в ярость любого другого офицера, как бы проходили мимо его сознания.
Но знаете, я не хотел бы быть на месте Базаева.
В общем, я пристроился в свободном уголке, откинулся на спину, закинул руки за голову, и уставился в потолок палатки. Конечно, надо было выяснить распорядок дня, узнать, где я должен столоваться, где находятся отхожие места, и прочие вещи, которые в гражданской жизни просто не замечаешь, а в полевых условиях они порой вырастают в огромную проблему. Но мне было лень. Пока лень. Я решил, что все постепенно узнаю. Торопиться мне было некуда.
Нет, все-таки в этом коллективчике мне было тяжело. Не явно, но очень хорошо бойцы давали мне понять, что я здесь абсолютно лишний. Я им мешал. И мешал очень. Одним своим присутствием.
Впрочем, у меня было о них точно такое же мнение. Они мне тоже не нравились. И сильно. Я даже не был уверен, можно ли на них положиться. Каждый из них был себе на уме. Каждый со своим гонором. С желанием самоутвердиться за счет других. Иначе они бы не заняли свое место в негласной батарейной иерархии. То, что они снюхались, и собрались в одной палатке, для меня не было удивительным. Меня удивляло, почему Найданов засунул меня к ним? Впервые у меня мелькнула мысль, что у командира батареи с личным составом большие проблемы.