– Детишек тебе, дед, чаровницами пугать…
– Не скажите, господа, в недобрый час! Потому как я еще вам скажу, что самые страшные ведьмы – это ведьмовского сословия графини и княгини, о-хо-хо, так те не на метлах, не на кочергах, не в ступах ездиют! Эти галопируют на своих черных котах!
– Хе-хе, хе-хе!
– Истинно говорю! Потому как в сочевник Саовины, в эту единственную ночь в году, коты ведьмовы оборачиваются черными как смоль кобылами. И беда тому, кто в такую тьму тьмущую услышит стук копыт и увидит ведьму на вороной кобыле. Кто с такой ведьмой встренется, не избежит смерти. Завертит им ведьма как вьюга листьями, унесет на тот свет!
– Ладно. Когда вернемся – докончишь. Да получше чего-нибудь придумай и дудку наладь. Вернемся, будет тут гулянка! Будем плясать и девку кузнецову лапать… В чем дело, Риспат?
Риспат Ля Пуант, вышедший на двор облегчить пузырь, вернулся бегом, лицо у него было белее снега. Он бурно жестикулировал, указывая на дверь. Заговорить не успел, да и нужды в том не было. Во дворе громко заржал конь.
– Вороная кобыла, – проговорил Фрипп, чуть не прилепившись лицом к окну. – Та самая вороная кобыла. Это она.
– Чаровница?
– Фалька, дурень!
– Это ее дух! – Риспат резко втянул воздух. – Привидение! Она не могла выжить! Умерла и возвращается упырем. В ночь Саовины…
– Приидет ночью, как траур черной, – забормотал дед, прижимая к животу пустую кружку. – А кто с ней встренется, тому смерти не миновать…
– Оружие! Хватай оружие! – лихорадочно крикнул Фрипп. – Быстрее! Дверь обставить с обеих сторон! Не понимаете? Посчастливилось нам! Фалька не знает о нас, заехала обогреться, мороз и голод выгнали из укрытия! Прямиком нам в руки! Филин и Риенс золотом нас обсыпят! Хватайте оружие…
Скрипнула дверь.
Дед сгорбился над крышкой стола, прищурился. Он видел плохо. Глаза были старые, попорченные глаукомой и хроническим воспалением спаек. К тому же в корчме было мрачно и дымно. Поэтому дед едва разглядел вошедшую в избу из сеней худенькую фигурку в курточке из ондатровых шкурок, капюшоне и шарфе, заслоняющих лицо. Однако слух у старика был хороший. Он слышал тихий вскрик одной из прислужниц, стук сабо другой, тихое ругательство корчмаря. Слышал скрип мечей в ножнах. И тихий, злобный голос Киприана Фриппа:
– Поймали мы тебя, Фалька! Небось не ожидала нас здесь увидеть?
– Ожидала, – услышал дед. И вздрогнул при звуке этого голоса.
Он увидел движение щуплой фигурки. И услышал вздох ужаса. Приглушенный крик одной из девок. Он не мог видеть, что девушка, которую назвали Фалькой, скинула капюшон и шарф. Не мог видеть чудовищно изуродованного лица. И глаз, обведенных краской из сажи и жира так, что они казались глазами демона.