Я торопливо расстегнул ремень, и, приспустив джинсы, обнажил свое горе, которое у нормальных людей принято считать достоинством.
– Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя здесь, – произнесла она, небрежно протерев нужное место салфеткой. – Чего же ты мамку тревожишь, а?! Не знаешь, что ли, какой на дворе век? Про безопасный секс, хоть краем уха, слышал? А еще на будущего врача учится. Позор!
С тетей Любой я предпочитал помалкивать – она не из тех, кто за словом в карман лезет. Даже когда она говорила обо мне, я старался быть глух и нем.
– У-у-у… молчит, как партизан, – усмехнулась мамина подруга.
Промокнув влажным тампоном все то же место, она достала тонкую стальную спицу с желобком на конце и погрузила его внутрь моего бедного органа. Я невольно напрягся, ощутив доселе незнакомое чувство проникновения в меня чего-то холодного, чужого и очень, очень неприятного.
– Я, конечно, понимаю, что вам парням вечно не терпится, но ведь с умом все надо делать, – более мягко заметила она, достав инструмент. – Хотя, чего я тебе все объясняю, вон какой дылда вырос, сам должен соображать.
Она взяла пробирку с жидкостью и опустила в него спицу. Взболтав пробирку, тетя Люба выставила ее на свет и пригляделась.
– Маловато будет, давай-ка мы еще разок, – порадовала она меня.
Я снова напрягся от неприятного ощущения.
– Теперь нормально.
– Теть Люб, – осторожно обратился я к ней, застегивая джинсы, – ведь я же не болен, это меня мать заставила пойти. А так, я здоров, и в подруге уверен на все сто.
– А вот это мы завтра узнаем. За анализами можешь не приходить, я все Марине передам.
На следующий день, мать позвонила с работы и оглушила меня новостью, которую я никак не ожидал услышать.
– Поздравляю, доигрался, оболтус ты эдакий, – ядовито произнесла она.
– Что такое?.. – пробормотал я в ответ.
– Мазок показал острый трихомониаз, сразу три креста. Вот что такое.
Так, трихомониаз, в простонародье – триппер, он же гонорея.
– Считай, что тебе сильно повезло. Эта гадость часто передается одновременно с гонореей, гарденеллезом и хламидиозом. У тебя пока ничего из этого не обнаружили.
– Спасибо за лекцию, мама, но я это и так уже знаю. На врача все-таки учусь, не забыла?
– Чем на мать огрызаться, ты бы лучше с подругой своей разобрался.
Ну, Вера, ну, стерва. Сначала с Толиком подставила, неделю с синяками ходил из-за ее длинного языка, теперь вот опять лечиться надо. Правда, совсем в другом месте. Как она могла так поступить со мной? Чтобы я еще раз с ней…
Меня передернуло. Я вспомнил жуткие картинки в коридоре кожвендиспансера и захотел поскорее бросить трубку, лишь бы не знать, что заболел.