— А сам он, конь этот, где скрывается?
— Про это мне неведомо. Может, дочка ваша знает? У ней и спросите.
Зеленая Варвара быстрыми глотками допила чай и стала натягивать на оттаявшие пальцы рваные перчатки.
— Скажите, а зачем вам это нужно? Почему вы предупреждаете меня, о дочери моей тревожитесь?
— Хорошим людям я всегда помогаю, у самой жизнь тяжелая выдалась, пусть у других она полегче катится. Прощай, господин Шалагин. Пусть тебя Бог любит.
Зеленая Варвара степенно поклонилась, и Сергей Ипполитович тоже поднялся с кресла, вежливо опустил в ответ голову, проследил, как гостья осторожно спрятала среди ремков пепельницу из яшмы, как она вышла из кабинета, а после этого долго еще смотрел в закрывшуюся дверь, словно что-то хотел разглядеть сквозь гладко оструганные доски, покрашенные веселой голубой краской.
4
А город жил…
Строился, торговал, рожал детей и готовился встречать 300-летие Царствующего Дома Романовых.
К торжеству готовились загодя. Украшали улицы хвойными гирляндами, в магазине господина Литвинова на самом видном месте были выставлены портреты всех Государей российских; снег с Николаевского проспекта убирали особенно тщательно, а там, где была мостовая, остатки его тщательно выметали метлами.
В самом центре города заложили часовню во имя Святителя Николая, и мастера трудились на ее строительстве не покладая рук, от темна до темна.
Чувствовалась в Ново-Николаевске в эти февральские дни особая торжественность, словно ожидали жители, что после празднования наступят иные, более счастливые дни.
Отдел Петербургского общества «Изучение Сибири и улучшение ее быта» готовился к своему открытию и обещал возбудить интерес к познанию края, исследовать его историю. Гласный поверенный Григорий Жерновков ратовал в печати за воспитание у новониколаевцев «местного чувства» и сетовал, что отсутствует, а если имеется, то в недостаточной степени, особая, сибирская гордость.
В обществе вспоможения приказчиков работала старейшая и самая большая в городе библиотека, где члены общества пользовались книгами бесплатно, а посторонние люди — за умеренную плату. Все столичные новинки имелись здесь в наличии и пользовались постоянным спросом.
Магазины и базарные прилавки в эти дни буквально ломились от изобилия. И чего только не предлагали бойкие торговцы! Шубы, белье, плуги, керосин, шляпки, обувь, мясо, муку, серебро и золото — на любой привередливый вкус и на кошелек любой толщины.
«Подходи, покупай, не скупись!» — зазывали мальчики у дверей магазинов и рекламные объявления в местных газетах. И нахваливали свой товар, не стесняясь, превознося его достоинства до небес. «Лучше нет мыла, — утверждалось в объявлении, украшенном замысловатыми виньетками, — чем мыло, изготавливаемое Н.П. Кондратьевым. — Моет оно чисто, экономно, сохраняет белье от износа — ну просто дивное мыло, которое готовится благодаря знанию, из рода в род переходящему и никому кроме не известному». Как же не купить такое мыло?!