Она осеклась — в окно лез труп без головы. Федор, не целясь, выстрелил трижды. Пули не остановили мертвеца — он протянул к нему руки.
— Мать вашу! — отшатнулся Каледин. — А этим-то куда стрелять?
— Да откуда я знаю! — жутко завизжала Алиса.
Ее визг вывел из прострации Червинскую — точнее говоря, ту, кого раньше звали Катей Мельниковой. Девушка поднялась, ударив каблуком о каблук — из сапога выскочило лезвие. Лишенный головы зомби развалился на ровные ломтики: точно такая же судьба постигла идущего за ним мертвеца. Мельникова безмолвно включилась в бой, жестоко рубя трупы, как капусту. Подкрепление не смутило отряд зомби, они продолжали лезть со всех сторон — с головами и без, молодые и старые, негры и мулаты. Четверо бойцов стояли по колено в кусках мертвой плоти, отрубленных руках и гирляндах кишок. Запах рома густо пропитал комнату — Майлов, не удержавшись, вытащил из кармана и запихнул в рот печенье — ему не терпелось закусить. Живые трупы одолевали, урядника оттеснили вплотную к двери номера.
Новый зомби оскалился в окне. Каледин нажал на спуск пистолета, голова трупа мотнулась — туловище повисло в проеме. Федор вставил в рукоять обойму — последнюю, и ее щелчок прозвучал похоронным колоколом.
Тишина.
Никто не рвался по лестницам, не ломился в дверь, не лез на балкон. Надворный советник не верил своим глазам. Похоже, в отличие от фильмов ужасов, в жизни количество зомби строго ограничено. Держа оружие наизготовку, Каледин вышел на балкон. На площади перед отелем стояла мамбо Мари-Клер — она тоже слышала тишину, и старуху трясло от ощущения собственной беспомощности. Армия покорных живых мертвецов, приводящих в ужас окрестные деревни, полегла под пулями белых ублюдков… она бессильна. Слуги исчезли: никто не сможет ей помочь.
— Мерзавец! — крикнула мамбо блондину — тому самому, из предсказания Принсипе. — Ты забрал мою девочку… я клянусь, ты не уйдешь отсюда живым… я воспалю твою кровь проклятием Самеди, я заставлю тебя выплюнуть свое сердце, я достану тебя, где бы ты ни был, — череп в руках взвился облаками белой пыли. — Эрмерле, корумийо, бисел абижа эми э!
Плюясь проклятиями на языке йоруба, Мари-Клер понимала — она НИЧЕГО не может сделать незнакомцу. Он уничтожил куклы, у нее больше нет волос. Остается лишь рассыпать угрозы, не способные напугать и котенка.
Катя Мельникова вышла из комнаты на балкон, встав рядом с Калединым. Мамбо потрясенно умолкла, остатки проклятий застряли у нее в горле.
— Меня никто не забирал, Мари-Клер, — спокойно и грустно сказала Мельникова. — Я нужна тебе? Хорошо, я остаюсь — мы спустимся. Обещай мне, что не тронешь их, не делай кукол, не обращайся к Самеди. У них нет никаких счетов к тебе. Эти люди пришли сюда за другим человеком.