На вопрос Харри о писчей бумаге коно Флеск с сожалением в голосе ответил, что ее уже много лет нет в магазине.
— Это, конечно, дела давно минувших дней, — сказал Харри, — но, может быть, раз уж ваши покупатели сплошь постоянные клиенты, вы вспомните, кому продавали коно?
— Ноккену вроде, Мёллеру. И Киккусену из Мёлларена. Записей у нас нет, но у старухи моей память — капкан.
— Составьте, пожалуйста, список: полное имя, адрес и примерный возраст. И пришлите мне на имейл…
— Имейлов не держим, — перебил его пыхтящий старик. — И не предвидится. Факсом могу отправить, давайте номер.
И тут Харри осенило. Правда, если человека осеняет, для этого всегда есть причина.
— Конечно, за давностью лет всего не упомнишь… Но не было ли среди ваших покупателей Герта Рафто?
— Железного Рафто? — улыбнулся Петер Флеск.
— Вы что, о нем слышали?
— Да тут о нем все слышали. Нет, он у меня ничего не покупал.
Комиссар полиции Бьярне Мёллер часто повторял: для того чтобы выявить единственную возможность, надо исключить все остальные возможности. Поэтому следователь должен не огорчаться, а радоваться, когда очередная версия срывается. К тому же Харри всего лишь «осенило».
— Ну что ж, и на этом спасибо, — поблагодарил он. — Будьте здоровы.
— Рафто ничего не покупал у меня, — вдруг раздался голос Петера Флеска, — зато я у него покупал.
— Что?
— Так, всякую мелочишку. Бэушные серебряные зажигалки, перья золотые. Такие вещи. Иногда я это покупал. Хотя и знал, откуда они.
— И откуда же они?
— А вы что, ничего не слыхали? Ходили разговоры, что он прихватывает такие штучки с мест преступления.
— А покупать, значит, не покупал…
— Рафто не интересовался нашим товаром.
— И бумагой? Бумагой тоже не интересовался?
— Минутку, там старуха моя что-то говорит…
Флеск прикрыл трубку ладонью, Харри слышал только отдельные звуки: сначала оклик, потом тихий разговор. А потом Флеск убрал руку и сообщил с тем же занятным бергенским выговором:
— Она мне напомнила, Герт Рафто и впрямь получил остатки бумаги. В обмен на голландскую серебряную подставку для ручки. Я ж говорю: у старухи память будь здоров.
Харри положил трубку и понял, что поездки в Берген ему не избежать.
Все-таки в Берген.
Было уже девять вечера, а на столичной Брюнсалле в доме номер шесть на втором этаже все еще горел свет. Со стороны это шестиэтажное здание казалось обычным учреждением: модный фасад, красный кирпич, серая сталь. Впрочем, изнутри тут тоже все напоминало учреждение, поскольку работа почти всех здешних сотрудников — а их насчитывалось около четырехсот — была по-инженерному будничной: компьютерщики, лаборанты, исследователи, фотографы и так далее. Однако на самом-то деле в здании располагался Национальный департамент борьбы с организованной преступностью, как его называли теперь, а раньше — Главное управление криминальной полиции Норвегии, или сокращенно КРИПОС.