Харри разглядывал фотографии, стоявшие на полках, — общество мертвых полицейских. Он пробовал думать, но мысли разбегались, безостановочно вертелись в голове и в общую картину так и не складывались. Он постоянно чувствовал, что кто-то следит за ним, находится совсем рядом, знает, что и когда он собирается предпринять. Так, но не совсем. Казалось, что все вроде просто. И в то же время — непостижимо сложно.
Кнут Мюллер-Нильсен сказал, что Катрина была одним из самых многообещающих следователей убойного отдела в Управлении полиции Бергена, восходящей звездой. С ней никогда не было проблем. То есть был, разумеется, инцидент, после которого она и перевелась в полицию нравов. Человек, проходивший свидетелем по одному делу — старому «глухарю», позвонил и нажаловался, будто бы Катрина не верит, что он уже все выложил полиции. Вот тогда и открылось, что она самостоятельно, не информируя начальство, вела расследование этого дела. Поскольку она этим занималась в свободное от работы время, ничего предосудительного тут не было, но штука в том, что именно в это дело Катрине совсем не стоило бы лезть, и об этом ей прямо в лицо и заявили. В ответ она указала на большое количество ошибок, допущенных предыдущим следователем, однако ей так и не вняли, и она, разозлившись, ушла в другой отдел.
— Это дело стало для нее настоящим наваждением, — сказал Мюллер-Нильсен. — А расследование, если мне память не изменяет, пришлось как раз на то время, когда Катрину бросил муж.
Харри поднялся и пошел по коридору к кабинету Катрины. Дверь, как и положено по инструкции, заперта. Харри прошел дальше, в комнату с ксероксом. Там на нижней полке, сбоку от пачек писчей бумаги, всегда, сколько Харри помнил, лежал резак. Никто им не пользовался. Он вытащил резак — тяжеленную металлическую пластину с острым краем — и теперь нес его, обхватив обеими руками, к кабинету Катрины Братт.
Оказавшись у двери, он поднял резак вверх и отпустил руки.
Резак ударился о ручку, отчего собачка замка попала аккурат в паз.
Харри успел отскочить, и резак с грохотом упал на пол, не задев его ног. Он толкнул дверь, она открылась, и, подняв резак, Харри вошел внутрь.
Кабинет Катрины Братт был точь-в-точь такой же, как тот, который Харри когда-то делил с инспектором Джеком Халворсеном. Пустой, с голыми стенами, ни фотографий, ни картинок, ни других личных вещей. У письменного стола был единственный замок, который запирал все ящики. Несколько движений резака — и замок, треснув, поддался. Харри сдвинул пачку бумаг в сторону и принялся рыться среди папок, дыроколов и другой канцелярии, пока не нашел ножны. Он вытащил нож с зубчатым лезвием. Да, это вам не какой-нибудь перочинный ножик! Харри провел лезвием по стопке сложенных рядом документов, нож без усилий глубоко вошел в бумагу.