— И прыгну. Но не на лыжах, а просто так.
— Драматический финал! — отозвался Харри.
— Сорок метров свободного падения, — улыбнулся Матиас. — Всего несколько секунд.
— Однако, насколько я представляю, это случится не так скоро.
— С моим уровнем анти-эсцеэл-семьдесят в крови — в любой момент, — просиял Матиас.
— Анти-эсцеэл?..
— Ну да. Пока, конечно, антитела в порядке, но ухудшение может произойти когда угодно, и на этот счет не стоит обольщаться.
— Хм. А я считал, когда врач думает о самоубийстве, — это ересь.
— Врач лучше всех представляет, чего ждать от болезни. Я опираюсь на стоика Зенона, который рассматривал самоубийство как достойный поступок в том случае, когда недуг делает смерть более привлекательной, чем жизнь. По преданию, в возрасте девяноста лет суставы пальцев на ногах начали причинять ему такие мучения, что он пошел и повесился.
— Так почему бы не повеситься, вместо того чтобы тащиться на вершину трамплина?
— Да потому, что смерть должна стать как бы одой жизни, ее восхвалением. К тому же мне, надо признаться, греет душу слава, которая за этим последует. Потому что, боюсь, моя исследовательская деятельность снискала мало внимания. — Добродушный смех Матиаса был прерван звуком резко затормозивших коньков. — Кстати, простите за то, что я купил Олегу новые беговые коньки. Ракель потом сказала мне, что вы собирались подарить их ему на день рождения.
— Ничего страшного.
— А знаете, он-то хотел их получить именно от вас.
Харри промолчал.
— Я вам завидую, Харри. Вы сидите тут, читаете газету, говорите по мобильному с другими людьми, и Олегу достаточно просто того, что вы здесь. А когда я подбадриваю его, кричу и вообще делаю все, что, как написано в книжках, должен делать заботливый отец, его это только раздражает. Вы знаете, что он точит коньки каждый день, поскольку ему известно, что у вас есть такая привычка? А пока Ракель не настояла, чтобы он оставлял коньки в прихожей, он держал их на лестнице, потому что вы сказали, коньки нужно хранить в холоде. Вы — его ролевая модель, Харри.
Харри погрузился в размышления. Но где-то глубоко — впрочем, нет, не так уж глубоко — в душе ему было приятно все это слышать. К стыду Харри, его даже пронзила мгновенная низменная зависть и неприязнь к Матиасу, пытавшемуся завоевать расположение Олега.
Матиас теребил пуговицу пальто.
— Дети этого возраста удивительны: они четко представляют себе, где их корни. Новый отец никогда не сможет заменить настоящего.
— Настоящий отец Олега живет в России.
— На бумаге — да. Но реальность, Харри, совсем другое дело.