Матиас довольно долго размышлял, а потом сказал:
— Я никогда не замечал сам и не слышал от других, чтобы между Идаром и его пациентками или их детьми происходило что-то сомнительное.
Он так нажал на слово «пациентки», что Харри спросил:
— А с непациентками?
— Я не так хорошо знаком с Идаром, чтобы судить об этом. — Матиас нерешительно улыбнулся. — Надеюсь, это поможет?
— Конечно, — ответил Харри. — Я вот еще о чем хотел спросить. Что ты знаешь о болезни Фара?
— Очень мало. Быстроразвивающаяся патология. И очень серьезная.
— А ты знаешь кого-нибудь из норвежских специалистов по этой болезни?
Матиас задумался:
— Да что-то никого не припомню.
Харри поскреб подбородок:
— Ну ладно, спасибо за помощь, Матиас.
— В том-то и дело, что не за что. Если захочешь узнать поподробнее о болезни Фара, позвони вечером. Дома у меня под рукой будут кое-какие книжки.
Харри встал и подошел к Катрине. Та что-то рассматривала под крышкой одного из больших металлических резервуаров у стены. Он заглянул ей через плечо, и язык его тут же закололо как иголками. И вовсе не от вида кусков человеческой плоти, которые лежали в ящике. Нет, от запаха спирта. Девяносто градусов ровно, подумал он.
— Здесь хранится то, — пояснил Матиас, — что остается после ампутаций.
Харри взглянул на Катрину. Ее лицо ничего не выражало. Дверь позади них открылась, стали заходить первые студенты и принялись натягивать голубые халаты и белые резиновые перчатки.
Матиас проводил полицейских обратно в гараж. Возле последней двери он тихонько взял Харри за локоть:
— Я хотел бы тебе кое-что сказать, Харри. Не знаю, как начать…
— Давай, — сказал Харри и подумал: вот и приехали, сейчас-то и всплывет их встреча с Ракель.
— Мне очень неловко, но… Речь об Идаре.
— И что же? — спросил Харри и, странное дело, почувствовал скорее разочарование, чем облегчение.
— Понимаешь, это может ничего не значить… возможно, мне и разговор-то заводить не следовало. Но я подумал, что в таком важном деле лояльность — не главное. Осенью, когда я еще работал на «скорой», мы вдвоем с коллегой пошли после ночной смены перекусить и выпить кофе в «Почте». Кафе рано открывается, и там наливают пиво, так что с утра туда тянутся все забулдыги с бодуна. Ну и другие бедолаги.
— Я знаю это место, — сказал Харри.
— И там, к своему удивлению, мы заметили Идара. Он сидел за одним столом с каким-то потрепанным парнишкой, который уплетал суп. Увидев нас, Идар вскочил из-за стола и был ужасно смущен, что его застали в таком месте. Я про этот случай забыл, то есть думал, что забыл. Но вот ты спросил, и эта история сразу всплыла. Я тогда… ну, ты сам понимаешь, что я тогда подумал.