Последние слова были сказаны Аней так искренне и так печально… Двадцать один год. Почти старость. Хотя… На западе – год совершеннолетия. Рубеж. Где-то лет с семнадцати все юные везде и всюду переживают комплекс сверхполноценности: «Ах, как я умна и совершенна!» И все их печали заключены лишь в том, что мир почему-то еще не разглядел и не оценил этого совершенства… Но если процесс взросления затянулся и комплекс сверхполноценности не прошел – это почти диагноз.
– …А вечером он ушел снова. Было не поздно: что-то около пяти. Он сказал, что, возможно, задержится… По правде сказать, я не знала, что значит «задержится». Но ведь у него был мобильный, всегда мог позвонить. А он в этот вечер так и не позвонил. А тут еще погода испортилась, и разыгрался шторм, и я сидела одна в этом пустом доме, который вдруг сделался неуютным и страшным, и чудились мне под мерные завывания ветра какие-то призраки, что обитали здесь всегда и чей покой мы так бесцеремонно нарушили…
В тот вечер я напилась. Одна. От страха. Не знаю, как вышло, но я оказалась за столом, перед листом бумаги, и рисовала, рисовала – тонким пером «паркера»… А уже утром, как увидела, сожгла…
Простите и сожгите этот бред.
В моей усталой комнате вокзальной,
В холодной раме, искренне печальный
Мерцающий сиреневый букет…
[13] —
вспомнилось мне вдруг из прошлого, но прерывать Аню я не решился.
– Заснула я уже часа в два, несколько раз попытавшись дозвониться до Дэвида по сотовому, но – тщетно… Признаться, я не знала, что думать. Мысль о том, что он загулял, пришла в голову и как-то увяла сама собою…
– Ты этого не допускаешь?
– Отчего же? Просто… позвонить он мог?
– У наших гулянка сочетается с приемом горячительного…
– Дэвид никогда в жизни не напивался.
– Это он тебе сказал?
– Он может выпить, но… Всегда одни и те же напитки и не более трех порций.
– Виски с содовой?
– Да.
– Временами люди изменяют устоявшемуся. Особенно если меняется место, а с ним и время.
– Время?
– Ну да. Время на Западе, да и в Австралии течет векторно и прямо. У нас – зигзагом. Хотя в Крыму – медленнее.
– Ты странно рассуждаешь.
– Я – загадочный. А под влиянием спиртного время вообще изменяет ход. А если Дэвид где-то крепко выпил… Для него прошли минуты, для тебя – часы… Вот он и не решился тебя беспокоить.
– Ты считаешь, он полагал, что так мне было комфортнее?
Я пожал плечами.
– Тогда не пытайся успокаивать меня сейчас. Может быть, я и сама где-то в глубине души надеюсь, что познакомился он с какой-нибудь разбитной девахой, напился, обкурился и сидит сейчас «зеленый», но – невредимый… Но только – не в его это, нет, не характере даже – стиле. Я понятно сказала?