– Ты приехал из-за покойного сенатора, так?
– Нет.
– Тогда из-за чего?
– Я пытаюсь тебе объяснить, а ты…
– Витаю в прошлом?
– В том, что тебе кажется твоим прошлым.
– Я реалист, Олег. Работа такая.
– Все мы представляем ушедшее вовсе не таким, каким оно было в действительности… Ведь тогда нас окружали надежды, мечты, фантазии, которые так и не осуществились, а мы вспоминаем былое, уже чуть-чуть досочиняя его…
– Все, что я тебе рассказывал, правда.
– Только тогда тебе еще было страшно, больно, глаза заливал пот, душа трепетала, и, пока вы пробирались к своим, не раз и не два приходила мысль – что было бы, если бы ты был не здесь… И ты глушил эту мысль волей, и делал работу, потому иначе было не выжить… А потом напивался и обкуривался до полного одеревенения, чтобы не сжигать вернувшимся страхом нервы…
– Ты понимаешь…
– Что с тобою теперь, Саша?
– Много чего. Много чего произошло в Бактрии за крайние три месяца. Или чуть больше. И непонятно здесь – все. А тут еще этот труп чернокожий…
– Отчего он скончался? – спросил я безразличным тоном, стараясь, чтобы голос мой звучал ровно и равнодушно.
– Непонятно. Эксперты работают. А до этого была – не знаю, как сказать, – потасовка с перестрелкой или наоборот. У покойного подбит глаз, эксперты обнаружили осколки солнцезащитных очков и – выбоины от пуль в штукатурке дома. Еще – гильзы от «полицай-беретты». Две. Но не оружие. И – выстрелов никто не слышал. Совсем. Выходит, палят в Бактрии из «тишака» среди бела дня! Ах, как мне это все не нравится!
Сказать генералу, что мне это нравится еще меньше? А что, если «черный человек» скончался от моего удара? Этого не может быть, но… Доказывать необходимую оборону при отсутствии оружия – дело муторное и бесперспективное. А с наличием оного – и вообще глухое. Потому и пистолет отправил я по частям в море еще на набережной.
– Глушняк, – произнес Гнатюк, и я даже испугался, что сказал что-то забывшись, вслух. – Как и все из того, что произошло за эти месяцы. Ты что не пьешь?
– Не хочу.
– А я выпью еще пару капель. Назвался груздем – не поминай лихом. У тебя остались мечты, Олег?
– Смутные.
– Лучше, чем никаких. Тогда традиционный. – Сашка чуть скривился в улыбке. – За сбычу мечт! – Генерал разжевал лимонную дольку, прищурился по-ленински, чуть склонив голову. – Так что, товарищ? Будем правду говорить или сироту из себя строить?
Взгляд генерала был насмешливым и жестким. Мне подумалось вдруг: а не спровоцировал ли сам Александр Петрович мне эту скверную встречу на пустыре? Но мысль сия промелькнула и была отвергнута за полной ее вздорностью. Я, конечно, редкая птица, но не настолько важная, чтобы…